Здесь хозяйничал кухонный киб, имеющий свой интеллектуальный центр, а помогали ему три передвижных манипулятора. Вся система называлась «Стряпуха» и была изготовлена из отечественных комплектующих в Туле.
Прохор нацепил очки эмкана для дистанционной связи с компьютером по имени Умник, вышел в Интернет и начал листать появляющиеся тексты, проецируемые очками (система бискайп) прямо на сетчатку глаза.
Пока ел яичницу и пил превосходно сваренный кофе, успел оценить мировые новости.
Международная марсианская экспедиция готовилась к зиме на Красной планете, для чего строила подземную станцию в районе горного комплекса Эуменид. В её состав входила и платформа, созданная российскими специалистами, с которой стартовал модуль «Фобос-грунт ББ» и наконец-то достиг спутника Марса, чтобы начать его изучение.
Китайский космический зонд «Шеньчжоу-ГГ» достиг орбиты Юпитера и хотя саму планету не нашёл – она прошла мимо двое суток назад, – это считалось великим достижением. Теперь китайцы намеревались переориентировать зонд и послать его к следующей планете – Урану.
В пустыне Такла-Макан создали первый хисторипарк, куда уже перевезли с десяток хищников юрского периода – динозавров, рептилий и саблезубого тигра, восстановленного по ДНК из найденного в тундре Юкатана трупа древнего зверя. Мода на клоны древних животных приобрела такой размах, что даже в Суздальском зоопарке появился свой мамонт. Причём красный. Назвали его почему-то Геной.
И ещё одна новость привлекла внимание Прохора: человечество готовилось полностью отказаться от нефти как источника энергии. Термоядерные установки, в том числе на холодном ядерном синтезе, почти заменили тепловые электростанции и теснили добрые старые атомные реакторы, отходы от которых превратились для руководителей всех государств мира в большую головную боль.
Дочитав новости и не особенно переживая по поводу самых острых и неприятных, Прохор натянул белые брюки с искрой, надел чёрную рубашку-апаш с короткими рукавами и золотым дракончиком на кармашке, велел мажордому прибраться в доме, профильтровать воздух в квартире и спустился во двор, где его ждал самостоятельно выбравшийся из подземного гаража небольшой городской кроссовер «Нюра», выпускаемый питерской фирмой «Маруся Фоменко».
Прохор сел в машину, скомандовал:
– На работу!
– Слушаюсь, – отозвался компай приятным голоском.
Все современные машины выпускались с компьютерным управлением, и за руль можно было не садиться вовсе, автоводитель – компай, по терминологии германских разработчиков, мог довезти пассажиров до места назначения, вписанного в его базу данных. Но Прохор редко пользовался компаем, предпочитая сидеть за рулём и делать вид, что владеет ситуацией.
Точно так же он мог не появляться в студии, решая производственные задачи дома, за панелью личного компьютера. В мире вовсю пользовались виртуальными офисами, кабинетами и управляющими центрами. Однако в студии, располагавшейся на территории завода по производству вертолётов, работалось почему-то веселее, и Прохор нечасто оставался дома, прилежно добираясь до границы Суздаля на правом берегу реки Каменки.
Поездка заняла чуть больше двадцати минут.
Пробки на дорогах городов России ушли в прошлое, когда была создана единая компьютеризированная система регулирования дорожного движения, базой которой стали навигационные спутниковые сети и центры обработки данных, позволявшие без вмешательства человека мгновенно перестраивать движение таким образом, что потоки машин не нарастали лавинообразно, а управлялись в режиме реального времени как конвейеры на металлургических заводах. Давно было известно, что люди, и в особенности инспекторы ДПС, становились для этой системы препятствием, организующим те самые длиннейшие пробки, и, стоило какому-нибудь инспектору начать «дирижировать» движением на перекрёстке, тут же движение стопорилось.
Машину пропустили на территорию завода «Суздалёт» без задержек. Пропускные пункты везде давно контролировали автоматы, а также компьютерные системы опознавания и охраны, и уже давно с заводов и фабрик вороватые сотрудники ничего не крали. Даже в России.
Студия «Дизайн-Суздалёт» занимала стеклянную пристройку к зданию заводоуправления. Сквозь прозрачные стены от пола до потолка можно было полюбоваться на цветные кубики и пирамидки разного рода производств, сборочные корпуса, на полигон для первых лётных испытаний и зелёные лесные массивы вокруг завода. Но из пятнадцати сотрудников студии практически никто не бросал взгляды в ту сторону. Заняв свои рабочие модули, отделённые иллюзорными видеостенками, они включали компьютеры и уходили в виртуальные реальности, создаваемые собственным воображением на базе рабочих программ и заданий. Отвлекаться было некогда. Рабочих мест в стране не хватало, и студийцы боялись потерять работу. Лишь в минуты отдыха, когда можно было попить кофейку или покурить, сотрудники «возвращались» из абстрактных миров и вспоминали, где они находятся в реальности.
Прохор налил себе соку, сел в кресло.
– Привет, Фома.
– Привет, – ответил компьютер, включая объёмный дисплей, который Прохор называл виомом – от слова «видеообъём». – Рабочее поле?
– Картинку, – сказал Прохор, имея в виду последнее своё «творение» – красивейшую «снежинку» фрактала.
С Фомой он не только работал, но и занимался числонавтикой, находя в математических лабиринтах больше прелести, нежели в приятельских компаниях.
Ведущим специалистом он стал год назад, разработав программу для интерактивных стендов всех исторических музеев страны (началось всё с музея Суздаля). С тех пор в его планы всегда вставлялись начальством расчёты подобных стендов для учебных заведений, конференций, советов и конгрессов, что уже начинало надоедать. В настоящий же момент Прохор занимался расчётами фрактальной инсталляции развития Суздаля как базы православной архитектуры, и ему нравилось создавать виртуальные шедевры будущих панорам, где соседствовали бы и старинные храмы, и супермодерновые конструкции на основе биофрактальных сочетаний. И венцом этого процесса была математика, «царица наук», экзотические операции с числами, о которых большинство простых людей просто не имело понятия.
Именно поэтому Прохор и занялся в своё время числонавтикой, наукой, опирающейся на фундаментальные свойства чисел, ставших базой формирования законов Мироздания.
До него люди тоже занимались изучением числовых характеристик и правил, от Пифагора до Капрекара, создав астрологию и нумерологию, оставив множество найденных экзотов – чисел, имеющих постоянные скрытые закономерности. Недаром математика знала десятки постоянных, носящих имена их открывателей: Армстронга, Грэма, Скьюза, Апери, Эйлера-Маскерони, Гельфонда, Пифагора, Капрекара и многих, многих других. Мечтал оставить своё имя в числонавтике и Прохор, всё своё свободное время отдавая этой увлекательной дисциплине.
В модуль заглянул Тимоха – Тимофей Крымский, художник, способный одним росчерком пера изобразить характерную выразительность любого человеческого лица. Ему было за пятьдесят, но выглядел он гораздо старше благодаря седой бородке а-ля Шекспир и гриве седых волос, падающих на лоб. Он участвовал во всех художественных биеннале в Суздале и Москве, был известен далеко за пределами России, но в студии к нему относились с изрядной долей скепсиса, что отражалось и на обращении к нему сотрудников; для них он был не Тимофей Львович, а просто Тимоха.