– Всё равно ты лучшая!
Обняла Устю и Валерия.
– У меня каждый раз сердце замирает! Как вы не боитесь прыгать?
– Я с детства бедовая, – засмеялась Устинья, беря мужа под руку. – Всегда вместе с мальчишками играла, а не с девчонками.
– Поехали в отель, – сказал Саблин, внимательно разглядывая толпу зрителей. – Глеба предупредила, что ты с нами?
– Конечно.
– Тогда за мной. – Саблин первым направился к стоянке автотранспорта.
Над полем пролетел дрон – контролёр соревнований, завис над расходящейся толпой.
Прохору показалось, что его телекамеры выискивают из толпы именно его, и по спине побежали мурашки. Вспомнились слова Дана: мы зря сюда полетели… Но ведь в прошлый раз им удалось скрыться от преследования в Норвегии, что же изменилось в этот раз? Охотники получили доступ к поисковым системам спецслужб?
Он споткнулся.
Устя удержала его за локоть.
– О чём задумался?
– Как мы будем праздновать твою медаль, – очнулся он. – Хочется закатить пир на весь мир.
– Ещё рано, завтра последняя серия прыжков.
Дожить бы, подумал он со смешком.
– Я уверен, что победишь ты.
– И я уверена, – приобняла подругу Валерия.
– И я, – добавил Саблин.
До отеля доехали быстро, без каких-либо проволочек и эксцессов.
Группа русских туристов на горизонте не появлялась, парень, передавший Прохору диск, исчез вместе с ней, но и Прохор, и Данияр понимали, что ситуация изменилась. Следовало ждать нового проявления недобрых сил, затеявших новую игру с формонавтами.
В отеле переоделись, мужчины оставили женщин в ресторане, пообещав присоединиться к ним через несколько минут, и Прохор пристроил вручённый ему диск на дисковод своего персоника.
Компьютер развернул небольшой куб объёмного монитора.
Внутри куба загорелась злая пронзительно-зелёная звезда, выбросила очередь звёздочек потусклее, которые превратились в буквы русского языка: «Предназначено только для Прохора Смирнова! Если письмо будет открыто в присутствии других людей, его текст будет уничтожен! Наклонитесь вперёд, к экрану, для опознавания».
Саблин и Прохор переглянулись.
Данияр открыл рот, но Прохор прижал палец к губам, черкнул на журнале, принадлежащем отелю: «Стань сбоку и молчи!»
Саблин кивнул, отодвинулся.
Прохор сел за стол, приблизил лицо к виртуальному кубу монитора.
Звезда в центре выпустила сноп лучиков, осветивших лицо математика.
Текст предупреждения расплылся дымком.
Звезда выстрелила ещё одну очередь звёздочек, превратившихся в буквы. Текст послания был другим.
«Никому не передавать! Ни с кем не советоваться! Спецслужбам не открывать! В противном случае будете уничтожены!»
– Не пугай, – пробормотал Прохор, – а то у меня уже коленки дрожат. Чего тебе надо?
Саблин усмехнулся, понимая чувства друга. Тот разговаривал с компьютером, как с живым собеседником.
Новая очередь звёздочек развернулась в строки письма: «Мы, определяющие ход развития Числовселенной, предлагаем вам принять участие в операции по разблокированию Первомиров. Вам ничего не придётся делать, просто предоставьте ваш мозг для объединения психоструктур других жителей Мироздания. Вы ближе всех к Барьеру Первозакона, программатор которого находится в Первомире. Имеется в виду числомир-1. Последствия для вас: в случае согласия мы помогаем вам стать одним из нас! В случае отказа мы ликвидируем всех ваших друзей и родственников. Вы узнаете, что такое настоящий Числоад! При положительном решении нажмите клавишу F-2, при отрицательном – клавишу F-10. Мы ждём».
Текст начал мигать, пока не превратился в паутинку дымков. Но звезда в центре не погасла, продолжая ощупывать лицо Прохора зелёными призрачными лучиками.
Он побелел, сдерживая гнев, без раздумий ткнул пальцем в клавишу F-10.
– Пошли вы все на хрен!
Саблин вцепился в его плечо, но было уже поздно.
Звезда превратилась в жуткий щелевидный глаз и погасла.
– На пол!
Прохор непонимающе глянул на Данияра.
– Что?!
Саблин рванул его за плечо, сбрасывая со стула, и тотчас же персоник взорвался! Точнее, взорвался диск, выбросив град осколков и две струи дыма. Одна из них вонзилась в стену, сбив висящую картину «под старину», вторая пронеслась над стулом, где только что сидел Прохор, оставив на гардине чёрное пятно.
Саблин вскочил, готовый тушить пожар, но гардина не загорелась.
– Что ж ты так спешишь, торопыга?
Ошеломлённый Прохор поднялся, с недоверием разглядывая разбросанные по комнате осколки персонального компьютера, пятно на стене и запачканную гардину.
– Охренеть можно! Что это было? Меня хотели убить?!
Саблин поискал среди осколков диск, но бросил это занятие, безнадёжно махнул рукой.
– Концы в воду. Я бы отдал запись экспертам, узнали бы, откуда диск и где записывали сообщение. А насчёт убить… вряд ли таким количеством взрывчатого вещества можно убить человека. Поранить, обжечь, выбить глаз можно, но и всё. Тебя просто предупредили.
– Я бы всё равно не стал с ними сотрудничать, – мрачно проговорил Прохор. – Ни на каких условиях.
– Тебя никто и не призывает с ними сотрудничать, но, прежде чем что-то делать, надо думать. Отказаться мы бы всегда успели.
В дверь постучали.
Друзья переглянулись.
– Прислуга… они услышали взрыв… что мы им скажем?
– Я сам с ними объяснюсь, не вмешивайся, – сказал Саблин, открывая дверь номера.
Устя заняла второе место и получила серебряную медаль, которой радовалась как ребёнок.
Прохор был бы вполне счастлив, видя радость жены, если бы не случившееся в отеле.
Саблину удалось убедить руководство отеля, что взрыв в номере русских туристов произошёл по вине производителя персоников, и выяснять истинные причины происшествия никто не стал. Правда, за испорченные вещи, гардину и стену, и даже за поцарапанный стол, не говоря уже о приборке номера, пришлось выложить приличную сумму, что Саблин и сделал без споров и возражений.
Рассказывать о взрыве дамам не хотелось, однако Устя всё равно спросила бы, что произошло, и Прохор без подробностей сообщил ей о диске, который передали ему на плато и который оказался взрывным устройством. О том, что он успел прочитать послание Владык (кто ещё мог написать такое письмо?), Прохор рассказывать не стал, чтобы не пугать жену. Текст врезался в память, и его ещё надо было проанализировать, хотя, по сути, это была прямая угроза.