«Я видел его… её… во сне… как мост… всё равно надо туда, я чувствую!»
Лодка повернула к морю.
В голову (в поле мышления Прохора) вонзилась ещё одна чёрная злая колючка.
«Поверни назад! – заревел чей-то грохочущий голос. – Иначе потеряешь всё!»
«Гони!» – прохрипел Прохор, ворочаясь в теснине чужого мыслепотока и погружаясь в него как в болото.
Лодка ускорила полёт, сопровождаемая хвостом пыли.
Слева и справа, над головой и под днищем лодки, проявились золотые стрелочки других лодок, выстраивающихся в ряды. То одна, то другая ныряли в сгущавшуюся до полной черноты полосу пыли и разлетались на падавшие в воду осколки.
Мост приблизился, стремительно изменяя форму, превращаясь из золотой полосы в пушистую от шипов золотую цепь.
«Уничтожу, презренный!» – взвыл голос.
Сознание померкло. Прохор попытался «глотнуть свежего воздуха» и не смог: мысли разбежались по углам сознания как тараканы.
«Держись!»
Лодка упала на мост-цепь, Прохор-первый протянул к нему руки, превратился в великана, схватил цепь светящимися руками и как невиданной плетью хлестнул ею по густеющему, вспыхивающему фиолетовыми клубками огня хвосту пыли!
Ахнуло – будто взорвалась мощная авиабомба!
Пылевая полоса вспыхнула багровым, рвущимся на струи пламенем и посыпалась в море тающими дымными сосульками.
Воздух вокруг него пронизала световая вуаль, убежав к горизонту.
Море под лодкой вскипело!
Голову Прохора-первого потрясла вибрация, от которой сознание Прохора-гостя снова чуть не погасло совсем.
Голос внутри него, грозивший мыслимыми и немыслимыми карами, разбился на булькающие хрипы и пропал.
Дышать стало легче, словно с груди сняли тысячетонный камень, зрение прояснилось.
Стал виден берег моря, колеблющийся от какой-то непонятной вибрации, постепенно успокаивающейся.
Мост исчез, вместо него к горам летел поток лодок, сливаясь на горизонте в струю сияния.
Лодка Прохора-первого поднялась над морем, и Прохор-формонавт увидел сияющее веретено Оси Прави, пронзающее атмосферу планеты, окутанное у основания туманными вихрями.
«Мы… их… отбили? – неуверенно, запинаясь, спросил он. – Мне можно возвращаться?»
«Возвращайся, если сможешь, – ответил зачинатель трансперсональной линии Прохоров Смирновых, каким-то ухищрением заставляя лодку мчаться вперёд с возрастающей скоростью. – Мне надо сосредоточиться на очищении Перформы. Вирус частично проник сквозь фильтр Границы».
«Вот эти… вихри?»
«Не трать силы, уходи, пока мы будем лечить Границу. Возможно, тебе удастся это сделать».
«Что случилось?!»
«Сработал закон блокирования злобных замыслов, укрепивший Границу. Никто не должен прийти в наш мир и исказить его суть. Возможно, и отсюда никто не сможет уйти в миры Яви».
«Но меня ждут! У них в плену моя жена!»
«Попытайся. Прости, что не предупредил, я расходую данную мне сил у не по назначению, отвлекаясь на обмен информацией».
«Хорошо, я понял», – торопливо согласился Прохор.
Прохор-первый протянул руки к приближавшейся ажурно-золотой, изъязвлённой редеющими струями и вихрями серого тумана колонне Оси. С пальцев потянулись золотые ветвящиеся молнии, соединяясь с молниями, испущенными другими «пограничниками», образуя изумительной красоты и величия сетку.
Прохор заворожённо наблюдал, как молнии начинают испарять облака тумана, проникаясь общим настроем развеять злобную активность просочившегося «вируса».
«Уходи-и-и…» – прилетел едва слышный крик.
Он очнулся, сосредоточился на вхождении в процесс «движения-без-движения». Свет в глазах померк.
В следующее мгновение его влепило в твёрдую преграду: ощущение было такое, будто он на огромной скорости воткнулся в бетонную стену! – вывернуло «сплющенного» от удара и вышвырнуло обратно в голову Прохора-первого…
Никогда ещё он не чувствовал себя таким сильным и уверенным. Возможно, это было следствие перевозбуждения, порождённого долгим ожиданием и нетерпением, но он верил, что сможет добраться до «осиного гнезда» агентов Владык, захвативших в плен Устю, а заодно с ней и Юстину, раздавить его и спасти женщин.
– Только не торопись, одиннадцатый, – слегка охладил его пыл Данимир Саблин. – Выйдешь в башке второго – осмотрись, не при на рожон.
– Не буду, – пообещал Прохор.
– Я уйду во второй числомир вслед за тобой, мне там приготовили носителя, так что начнём действовать сообща.
– А если вернётся Юстя? – Прохор задержал взгляд на неподвижно лежащей женщине.
– Варя побежала за продуктами, будет минут через пять. Кроме того, с ней останутся наши ребята. Возможности переместиться вместе с нами у них нет.
Прохор не выдержал, подошёл к подруге, которую они вдвоём перенесли в спальню, на кровать, поправил простыню (жена Данимира раздела Юстину и продолжала ухаживать за её телом), наклонился.
– Я иду за тобой, любимая! – Его шёпот был почти не слышен, но ему показалось, что веки женщины вздрогнули.
– Давай, поспеши, – поторопил его Саблин. – Там уже началось.
Под словом «там» он подразумевал второй числомир.
Прохор глотнул воды, улёгся в гостиной на диван.
– До встречи.
– Помни, что я тебе говорил.
– Не калапуцкай мне мозги, помню, увидимся.
Эргион приятно «мурлыкнул» в руке теплом, и Прохор нырнул в темноту и тишину инобытия, чтобы превратиться в «пакет» психосоматической информации, способный пронизать пространство меж мирами Числовселенной.
У «родичей» выше одиннадцатой реальности задерживаться не стал, к тому же трое из них были мертвы. Из головы четвёртого Прохора сразу прыгнул в голову второго.
Показалось – он продрался сквозь колючие заросли шиповника и крапивы, «изранив кожу» почти на физическом уровне: ощущение было именно таким. К счастью, негативное переживание длилось недолго, и «впереди» по ходу «движения-без-движения» посветлело, хотя и не до нужного предела. Он ничего не увидел. Однако Прохор был готов к этому, мгновенно определив причину слепоты: глаза второго «родича» были закрыты, а сам он – как «душа»-личность – отсутствовал.
Прохор понял, что второй ушёл на задание, которое ему выдали эмиссары Владык. Помня наставления Данимира, он осторожно, чтобы ненароком не пошевелиться, взял под контроль сначала голову «брата», окунувшись в дымное пространство – впечатление было такое, будто внутри пси-сферы второго Прохора погорели контакты и проводная изоляция, – потом в его тело, почувствовав неудобство позы: всё тело замлело, болели колени, икры, ныла поясница. Судя по всему, в этой позе, да ещё на твёрдом стуле, Прохор-второй просидел не один час.