С Даудом Галя познакомилась на дискотеке. Как он танцевал! Сначала молодежь давилась от смеха, глядя на диковинный танец. Дауд вытянулся, как струна, и пошел по кругу, выделывая что-то невообразимое ногами. Голову держал высоко, сверкая черными глазами. И когда он так прошел круг за кругом раз десять, что-то вскрикивая гортанным голосом, тут уже все поняли, как он красиво танцует, никто из здешних ребят так не умел. А Дауд сразу обратил внимание на Галю — свеженькую, розовощекую, с лукавым и одновременно порочным взглядом, с хорошо развитой фигурой девчонку. Но тут все матери запретили дочерям по вечерам выходить на улицу. Опасались дагестанцев. Злобно шипели на дочерей, что нечего заглядываться на этих чернявых. У них одно на уме. Перепортят девчонок, а жениться будут все равно на своих. Девчонки в школе между собой смеялись над родительскими опасениями. Можно подумать, у местных парней не то же самое на уме!
Галя потихоньку выскальзывала в окно по ночам, когда мать отсыпалась после тяжелого дежурства, и они с Даудиком шли в степь, где гудели высоковольтные провода, стрекотали кузнечики и жесткая трава колола спину. Но Даудик уже на второе свидание пришел в пиджаке, заботливо расстилал его под Галей, и единственное неудобство было устранено. Хорошее было время, веселое. Даудик был отличным любовником, изобретательным и горячим, говорил, что они очень подходят другу другу и даже собирался на Гале жениться. Но она сказала, что хочет учиться в институте. Он обиделся:
— Ученая жена мне не нужна. Родители не поймут, нам помощница на хозяйстве нужна, а не читательница.
И они продолжали встречаться до самого Галиного отъезда.
Вскоре Галя закончила школу и решила ехать к Нине. Мать не возражала. Потому что Нина прислала фотографию, где она с подругой стояли на фоне шикарного ресторана. На обратной стороне надпись: «Здесь я работаю старшим администратором». Мать всем показывала фотографию, народ завидовал и говорил: «Кто бы мог подумать, что из такой шалавы старший администратор получится?»
Галя чуть не умерла от смеха, когда увидела фотографию. Знала, что Нинка врет. Но сестра в письмах о настоящей своей «работе» не писала. Боялась, что письма могут случайно попасть в руки родителей. Это уже когда она Галю встречала и привезла на баржу, та оторопела.
— Ты что, на корабле живешь?
— А то! — гордо ответила сестра. — Здесь и работаю.
Когда она рассказала Гале, чем зарабатывает на жизнь, та сначала и не знала, как реагировать. Все-таки проституция — это не то, о чем она мечтала для сестры.
— Да ты не парься, — посоветовала ей сестра. — Мне и так хорошо. А ты иди поступай в институт. Поступишь — может, степуху дадут. Хотя вряд ли. Я в приемной комиссии все разузнала. Надо все экзамены на проходной балл сдать, и только через полгода степуху назначают. В том случае если ты первую сессию без «трояков» сдашь. И если на бюджетный попадешь. А не дотянешь баллы — придется на платное. Там уж сама думай, чем зарабатывать, чтобы оплачивать учебу.
Хорошая сестра Нинка. К приезду Гали не поленилась, съездила в институт и разузнала все — и про бюджетное, и про платное отделение, и про баллы, и степуху.
Галя сделала попытку поступить на бюджетное отделение, но провалилась на первом же экзамене. Было очень обидно. И она поняла, что «четверка» в поселковой школе еще не гарантия «четверки» в институте. Поступать на платное отделение даже нечего думать. Нужно было сразу вперед заплатить за полгода учебы. А где взять такие деньги? Даже если у Нинки попросить, через полгода опять нужно платить. И так пять лет. А с чего вдруг Нина будет оплачивать ее учебу? Надо как-то вертеться самой.
Пока она раздумывала, что ей делать дальше, Нина выпытала у нее про кавалеров и сделала свой вывод.
— Какая тебе разница, с кем спать? Вон ты их сколько успела поменять за год. Да одни халявщики у тебя были. Не жалко задаром им радость доставлять? Здесь хоть за такое удовольствие деньги платят. Это даже хорошо, что у тебя опыт есть. Ценный кадр к нам поступает.
И Валерчику так сказала:
— Сеструха моя, ценный кадр. Мужики за ней даже плакали…
— Паспорт давай, — оживился Валерчик, так как новый ценный кадр — это всегда дополнительные башли, и добавил: — Вместе жить будете. Дешевле станет.
Сначала Гале не очень нравилось, что нельзя выбирать клиентов. Кто пришел, с тем и работай. Хоть ему двадцать, хоть шестьдесят. Пускай на рожу страшный как смертный грех или из штанов выуживает что-то ничтожное, что людям стыдно показывать, — все равно нужно и таким улыбаться и притворяться страстной, готовой на всякие их требования. Хоть самые идиотские и непотребные. Потому как деньги платят. Но потом привыкла. Дело не новое, привычное, зато впечатлений куча. Опять же, опыт нарабатывается.
С Нинкой потом обсуждали клиентов и ржали до икоты. В каждом находили, над чем можно посмеяться. Ну, чтобы те, конечно, не догадывались. Иногда сестры даже умудрялись влюбиться в какого-нибудь нового морячка, переживали, когда те в плавание уходили. Подарков ждали по возвращении. Но и к этому привыкли. Мечтали побольше заработать, чтобы когда-нибудь бросить эту разудалую жизнь и открыть, например, свое дело. Кабак или массажный кабинет. Или маникюрный и назвать его «Пальчики». Чтобы все девчонки про него знали, валом валили. И денежки ручьем текли.
— У меня тут один постоянный клиент есть, менеджер средней руки, любит лапшу на уши вешать, экономист хренов, — говорила Нина. — Так он сказал такую умную мысль: предприятие должно быть прибыльным.
— Тоже мне — открытие! Кто ж станет держать неприбыльное? Чтобы разориться? — высмеяла его Галя.
— Дуреха! Я с трудом заучила эту умную фразу, а ты все испортила! — обиделась Нина. — Если ты такая умная, почему в институт не поступила?
Этот разговор был только вчера, когда все еще было хорошо. А сегодня Ниночки уже нет, и Галя сидит в подъезде, потому что выходить на улицу страшно. За ней охотятся Валерчик и Баул, и, если она не забьется куда подальше, страшно подумать, что с ней будет.
Дверь подъезда открылась, зашла толстая тетка и подозрительно уставилась на Галю. Она с отвращением окинула ее злым взглядом и сделала свои выводы:
— Что ты тут делаешь? Клиента поджидаешь, шалава? А ну, иди отсюда! А то милицию сейчас позову.
Ее голос эхом разнесся по всему подъезду. Галя могла тоже рявкнуть в ответ, но перепалка в подъезде могла еще больше разозлить тетку, тогда милицию она уж точно вызвала бы. А Гале хватало Валерчика с Боксером, с милицией ей совсем ни к чему сейчас связываться.
— Тетенька, я здесь знакомую жду, — соврала она, надеясь, что тетка отстанет.
— Знаю, какую ты знакомую ждешь! А ну, проваливай!
Бабища распахнула двери подъезда и демонстративно ждала, когда Галя выйдет на улицу.
После темного подъезда солнце ослепило ее. На улице по-прежнему было шумно, она постояла несколько секунд, привыкая к яркому свету.