В Макдоналдсе в это раннее время действительно народ собрался в основном одинокий, а потому в небольшом количестве. Пили кофе, ели свои биг-маки и макали картошку в соусы. Все это молча, под милую, немного печальную музыку, которая неназойливо скрашивала жизнь ранних посетителей. Видно, по утрам сюда сходились те, кому даже завтрак готовить дома было в лом.
В туалете вообще ни единого человека. Хоть стиркой занимайся — никто не помешает. И чистота такая, что даже глаз радовался. Не то что в туалете отделения милиции, где он в основном отмывал руки, а на лицо плеснул водой под громкие возмущенные вопли бомжей — все хотели на халяву воспользоваться благами цивилизации. Так что теперь Плетнев не торопясь и с удовольствием умылся, вытащил одноразовую бритву, которую купил в киоске, и, намылившись жидким мылом, тщательно побрился. Если бы не синева под глазами, выглядел Антон если не хорошо, то на четверку с минусом. Сделал несколько резких движений, повернувшись туловищем то вправо то влево, помахал мельницей руками, одним словом — зарядкой тоже не пренебрег. И совсем уже бодрый взбежал по ступенькам в зал. Позавтракал Плетнев с удовольствием. Даже не ожидал, что на этот раз ему так понравится паршивенький кофе, а огромный биг-мак покажется почти натуральной едой. Все-таки хорошо вернуться к цивилизованной жизни! Надо ценить такие моменты, подумал Плетнев, слушая романтическую музыку и откусывая большими кусками от биг-мака.
Плетнев решил по городу не бродить и времени не терять, а сразу взял такси, чтобы подъехать к барже с надписью «Отель „Ставрида“. Таксист не удивился желанию клиента в такое неурочное время посетить известное в городе заведение. Его безучастное лицо вообще ничего не выражало. Только, уже высаживая пассажира у баржи, он бросил в открытое окошко:
— Слышь, мужик, тут невдалеке вчера поножовщина была. Девчонку зарезали. Думаю, из этого отеля. Не мое дело, но я бы сюда теперь не совался.
Плетнев поднял руку ладонью вверх, дескать, спасибо, приятель, учту, и дождался, когда таксист отъехал.
На баржу подниматься он пока не собирался. На первый взгляд, все еще спали. Ни единого человека, ни звука. Как раз на это и рассчитывал Плетнев. Тутошнее население трудится в основном по ночам, потому и спит до обеда. Плетнев медленно прошелся по набережной, поглядывая искоса на «Ставриду». Решил пойти в противоположную сторону и добрел до маленького скверика — пустынного и сильно запущенного. Сюда, наверное, законопослушный народ не забредал. Под ногами валялись окурки, раздавленные шприцы, презервативы, бутылки, чьи-то трусики и даже носки. Горы мусора никто не убирал. Даже дворники, наверное, опасались сюда заходить. А может, их и не полагалось в таком подозрительном месте. Скамейки заплеванные и загаженные птичьим пометом, потому что деревья смыкались над головой густыми кронами, и птицы, гнездившиеся в ветвях, орали, как на базаре. Рискованно было располагаться на виду у этих небесных созданий без опасения, что тебе на голову нагадит какая-нибудь здоровенная ворона. И откуда их здесь столько? Совсем рядом, над морем, стаями носились чайки, острыми крыльями рассекая воздух, а здесь, в сквере, обитала колония ворон и охраняла свое царство отвратительным хриплым карканьем. Обе колонии сторожили свои просторы и не вступали между собой ни в какие контакты. Плетнев посчитал, что это пустынное и гаденькое место — удачный наблюдательный пункт. Но надо себя обезопасить от атаки сверху. Подобрал газету, которую кто-то оставил на скамейке, вывернул ее чистой стороной и набросил себе на голову, завязав в виде женского платка. Усмехнулся, представив, как выглядит со стороны. Но красоваться было не перед кем. Вороны разорались еще громче, возмущенные проникновением в их пределы. Антон швырнул вверх бутылку, они вспорхнули целой стаей и с негодующим карканьем перелетели на соседнее дерево.
Пол-двенадцатого дня. Интересно, когда просыпается население «Ставриды»?
В двенадцать часов появились первые ее обитатели. На палубу вышли три девицы в весьма откровенных нарядах. Они о чем-то шушукались, собираясь, видно, сойти на берег. Но тут, Плетнев не поверил своим глазам, на палубу почти выбежал давешний долговязый, которого он вчера так удачно вырубил, повредив ему руку. Сейчас забинтованная рука висела на ярком женском платке, перевязанном через плечо. Парень что-то злобно говорил, жестикулируя второй рукой, как лопастью вентилятора, потом махнул в сторону кают и скрылся за дверью. Девчонки понуро побрели обратно. «Домашний арест» — констатировал Плетнев. А как же работа? Не успел он закончить свою мысль, как к барже подкатила черная «тойота» и из нее вышла знакомая фигура — вчерашний тип, похожий на боксера, с которым был этот долговязый. Он быстро поднялся по трапу и скрылся за той же дверью. Его не было довольно долго. Появился вместе с долговязым минут через двадцать. Они облокотились на перила палубы и о чем-то разговаривали. Между ними явно возник спор. Оба размахивали руками. Долговязый направился было к трапу, но боксер что-то резко сказал, и тот остановился. По трапу спустился боксер, сел в машину и укатил. Долговязый остался стоять на палубе и уныло смотрел вслед машине. «За цербера остался», — решил Плетнев. Дальше события развивались веселее. Подъезжали машины, вываливались моряки, бодренько поднимались по трапу и разбредались по каютам. Некоторые приходили пешком. Это уже, наверное, завсегдатаи, которые знали, куда идут. Жизнь бурлила. Плетнев от нечего делать решил вести статистику посещений. Интересно бы еще знать, сколько девчонок работает в этом борделе? Так сказать, вывести среднее арифметическое по количеству клиентов на душу населения.
Наплыв клиентов рассосался, наступило затишье. Плетнев соорудил из газеты наполеоновскую треуголку и снял с себя рубашку, обвязав ее вокруг пояса. Выломал высокую ветку, обстругал ее перочинным ножиком. Придирчиво осмотрел самодельную удочку и остался доволен. Нацепил темные очки и не торопясь пошел к «Ставриде». Ни дать ни взять — рыбак идет на рыбалку. Правда, в такое время дня вряд ли он может рассчитывать на удачный клев, но что взять с мужика, который недавно проспался и с бодуна захотел свежей рыбки? Плетнев брел, покачиваясь, бормоча что-то себе под нос. На палубе появились две девчонки и насмешливо крикнули: «Дяденька, а вы не ошиблись адресом? Может, к нам зарулите? Удочка у вас знатная…» Обе расхохотались громко и вызывающе. Вышла третья, лениво посмотрела вслед мужику и сказала: «Нашли кого зазывать. Он же пустой. Даже на пожрать бабок нет». Девчонки заспорили, упражняясь в остроумии, а Плетнев помахал им рукой и чуть не упал, так вошел в роль.
Не напрасно он шел так медленно, едва переставляя ноги и пошатываясь. Это давало ему возможность смотреть под ноги и не пропустить того, ради чего он покинул укромный скверик. Вот бурое пятно на асфальте. Естественно, кто же его будет смывать среди ночи. А днем о нем никто и не вспомнил. Плетнев покачнулся и сел ровнехонько рядом с пятном. До него донесся звонкий девичий смех. «Смейтесь, смейтесь, пока вам весело», — беззлобно подумал Плетнев. Его глаз отметил бурый след мужского ботинка. Кто-то наступил в кровавую лужу. След вел в ту сторону, откуда появился Плетнев. Кряхтя и охая, Антон встал сначала на четвереньки, тем временем осмотрел траву и не увидел ничего особенного. И пошел обратно, заметив еще несколько следов от той же обуви на кромке дорожки у самого газона. Следы были уже нечеткие, а вскоре и совсем исчезли. Девчонки ушли, и Плетнев опустил голову, глядя себе под ноги, будто боялся споткнуться. Темные следы протекторов машины… Эх, был бы фотоаппарат, — вздохнул Плетнев. Но рядом следы еще одной машины, и еще… На это оживленное место машины подъезжают так часто, что идентифицировать следы протекторов с одной из них очень затруднительно. Если бы иметь в помощниках парочку ребят, да проследить за машиной Боксера, да снять с колес его машины отпечатки протекторов… Да найти машину, на которой приехал вчерашний убийца… А ведь его, этого таинственного убийцу, Плетнев не видел. Вот блин так блин!