— Погоди… — предостерег его Валерчик. — Может, у них там тоже стволы.
— Ну, ясный пень, я туда не попрусь, пока не разберусь…
Мужики что-то не очень торопились с ответом. И это было плохо. Потому что уже начало темнеть, а в темноте мало ли какие у них сюрпризы?
Боксер опять заорал:
— До трех считаю. Кассету и щенка не отдадите, мы вас тут похороним. За что Баула зарыли?
Валерчик тронул Боксера за плечо.
— Слышь, не надо так палить. Улица рядом. Услышат же… Ментов вызовут.
Боксер дернул плечом:
— Заткнись, кретин… — И заорал: — Я считаю: раз, два три!..
И в подтверждение своих слов выстрелил, пробив в целлофане очередную дырку. В ответ послышался вопль:
— Да чтоб вам сдохнуть, варвары! За что жилище рушите?
— Завали пасть! — огрызнулся Боксер и пояснил Валерчику: —Это бомж разоряется. Не знает еще, что я сегодня спалю его хату.
Совсем стемнело, Турецкий и Плетнев тихо переговаривались, решая, как выбираться. У Коли были другие заботы, и он бормотал вполголоса:
— Только не в кур… Только в цыпок не надо… Целлофан я еще надыбаю, а кормилиц где возьму?
После очередного выстрела раздалось кудахтанье, и в голубом свечении экрана телевизора Коля увидел, как взметнулись и медленно опустились перья. Он приподнял голову, вгляделся в куриный загончик и в отчаянии вскрикнул:
— Суки!!! Они Ряпушку убили!
Коля остервенело зашуршал под диваном и вытащил двустволку, а к ней и коробку патронов и в мгновение ока зарядил оружие.
— У меня есть лицензия на отстрел таких гадов! — возбужденно объяснил Плетневу и Турецкому, увидев в их глазах немой вопрос. И в бешенстве закричал тем, кто стрелял снаружи:
— Не смей стрелять в моих цыпок! Порешу каждого!
Он просунул ствол в щель в стене и дважды нажал на курок. Быстро перекатился и приник к земле.
— Ты что, воевал? — спросил Плетнев, с удивлением наблюдая за ловкими действиями хозяина жилища.
— Ага…В Афгане…Восемьдесят один — восемьдесят три. — Он перезарядил двустволку и крикнул бандитам:
— Повторяю! Не сметь стрелять в моих цыпок! Убью!!!
Турецкий иронично заметил:
— Хорошая у нас компания…
Выстрелы за стеной прекратились, потому что послышался звук милицейской сирены. Кто-то все-таки вызвал родную милицию, и теперь она поспешала на место происшествия, предупреждая всех вокруг: вот она, не дремлет, народ может спать спокойно, когда такие люди на страже стоят.
Турецкий оценил ситуацию, прикинул, что времени в обрез. Ментов тоже надо опасаться, хотя он с Плетневым оказались как бы в заложниках у бандитов. Но поди докажи на чужой территории, что они здесь никаким боком к криминалу не причастны, неизвестно еще, как все повернется. То есть предположительно известно. Вчера ни за что Плетнева замели, из чего можно сделать вывод: здешняя милиция действует активно, но по настроению. На месте не разбирается, берет всех, кто под руку подвернется. Поэтому надо в свою очередь себя обезопасить и все ценное забрать с собой. В данный момент обезопасить себя было трудно, почти невозможно, а из ценностей имелась одна кассета с дефектной записью. Но все равно ценная. Ценой в человеческую жизнь, да не в одну…
— Кассету давай! — негромко попросил он Плетнева.
Тот подниматься с земли все еще опасался, не ровен час бандит пальнет, поэтому рывком дотянулся до магнитофона и попытался вытащить кассету, но она не поддавалась.
— Дергай сильнее! — нетерпеливо стал подгонять его Турецкий.
— Заело, сволочь… — пробурчал Плетнев, но приложил усилия и кассету вырвал. Турецкий выхватил ее прямо из рук друга, сорвал с нее адаптер и спрятал в карман.
Кирилл, который все это время лежал на полу и боялся поднять голову, вдруг приподнялся и выглянул в щель.
— Куда? — одернул его Плетнев. — Подстрелят же…
— Там менты… — испуганно прошептал Кирилл. — А мне нельзя тут оставаться…
Звук сирены уже приближался, и Кирилл выскочил через щель наружу, как мячик, которому дали хорошего пинка.
Плетнев тоже вскочил и приник к щели.
— Стой, дурак! Ушел… — он с досадой хлопнул себя по колену. — Главное, чтобы его бандиты не нашли.
— Бандиты сами сейчас бегут куда глаза глядят… — отреагировал Турецкий.
За стеной послышались крики:
— Все под прицелом! Бросить оружие!
— Менты прибыли… — вздохнул Плетнев. — Вот непруха! Второй день подряд на них нарываюсь.
— Какое, на хрен, оружие?.. — пробурчал Турецкий, отвечая милиционерам. — Вставайте, мужики, менты перестреляют. Они ж не знают, что мы безобидные, как овечки.
Турецкий, Плетнев и Коля поднялись с пола. Но Коля вовсе не хотел быть безобидной овечкой. С оружием в руках он опять почувствовал себя воином и направил ствол на вход. Глаза у него сверкали, лицо исказила гримаса.
— Опусти, — процедил Турецкий, — нас же постреляют.
— Ни хрена! — огрызнулся Коля и прицелился. — Пусть только попробуют!
За стеной заорали:
— Руки за голову! Выходи по одному. Медленно и сразу ложиться!
Плетнев попытался успокоить Колю.
— Это же милиция… Свои. Положи ружье, боец.
Но Коля держался решительно и сдаваться не собирался. Хоть милиции, хоть кому.
— Это вооруженное нападение на мое жилище! И я буду стрелять, браток. Прикроешь меня?
Турецкий тихо сказал:
— Антон, он чокнутый…
Плетнев хотел что-то ответить, но не успел. Дверь отлетела, и Турецкий с Плетневым одновременно подняли руки. В жилище ввалились трое милиционеров с оружием наготове.
— Не сметь врываться в частные владения… — рявкнул Коля.
Нет, не зря его предупреждали опытные сыщики. Один из ментов выстрелил в вооруженного человека, и тот упал.
Турецкого и Плетнева повалили на пол, быстро охлопали и защелкнули наручники.
— За что афганца завалили? — с ненавистью глянул на ментов Плетнев.
— Афганца, говоришь? — усмехнулся милиционер и поддел ногой тело Коли. — А я вижу здесь бомжа. Одним бомжом больше, одним меньше… От таких избавляться — общество оздоравливать.
— Ну ты и… — осекся Плетнев, потому что Турецкий ощутимо саданул его ногой по лодыжке.
— Сейчас в отделение вас доставим и будем разбираться, — весело ощерился второй милиционер. — И первый вопрос к вам будет такой: имеете ли вы право на ношение оружия и почему пытались стрелять в представителей закона? Знаете, чем это пахнет?