– Точно. Пропеллер в заднице. Был и улетел. – Намеренной грубостью Антон собирался вернуть эту женщину (девочку?) к действительности. Этот тип пудрил ей мозги при жизни, а после его смерти она продолжает пудрить мозги самой себе… Проснись же ты! Молодая, красивая, талантливая, неужели стоит тебе сокрушаться о том, кого больше нет, тратя свои драгоценные женские годы? Смотри, их ведь не так уж много остается! А дальше будешь старая, печальная, никому не нужная, и ничего, кроме воспоминаний, у тебя не будет.
Таня посмотрела на него глазами, превратившимися в трагические блюдца. Ну да, конечно, как же! Этот тупой мент (для нее он тупой мент) отмочил такое кощунство!
– Как вы способны!.. Как вы!..
– Способен, – жестко подтвердил Плетнев. – Вы, Таня, так расписываете покойного, – он выделил последнее слово, – что невозможно поверить, как это у какого-то монстра поднялась на него рука.
– Я же вам намекала… большие деньги…
Возмущение Тани было так велико, что она позабыла и о своей предшествующей конспирации, и о прослушивании. А верила ли она в прослушивание на самом деле? Плетнев симпатизировал Тане, но он прежде всего был на работе, что вынуждало к необходимости проверить все версии. Так ли безупречна, чиста и незапятнанна Таня, как хочет показать? Знаем мы этих влюбленных дамочек! Что-то надтреснутое чудилось Антону в изъявлениях любви к покойнику, рассказах о том, каким он был талантливым и необыкновенным. Что-то натянутое, чересчур, против смысла, эмоциональное – в том, как она сейчас настаивала, незаметно для себя повышая голос:
– Но я же вам говорила… что Ле…
И внезапно, словно радиоприемник, переключенный на другую волну, принялась нести нечто совершенно не согласующееся с темой разговора:
– При обсуждении рекламных проектов мы часто используем так называемый метод шести шляп, который способствует продуктивности мышления. Его придумал американский ученый Эдвард де Боно. Вот представьте себе цветной телевизор. Наш глаз, по существу, не видит картинки, мы видим три луча, каждый из которых проецирует свой основной цвет. Эти три цвета смешиваются на экране, и получается разноцветная картинка, которую зритель способен воспринимать. Метод шести шляп – это применение того же принципа в мышлении. Вместо того чтобы пытаться делать все сразу, мы можем научиться уделять внимание разным аспектам мышления по одному за раз. В результате сочетание этих различных аспектов дает мышление в полном цвете…
Изрядно обалдевший Плетнев все понял, когда услышал шаги, не заглушенные нарочито громким Таниным голосом, и особенно когда увидел краем глаза знакомую небольшую фигуру, одновременно хрупкую и надменную, которая всунулась в кабинет.
– А я тут, Лень, для товарисча сыщика бесплатные курсы рекламиста устроила! – с девчоночьей беспечностью осведомила исполнительного директора Таня.
– Интересно – жуть, – серьезно подтвердил Антон. – Теперь все узнаю про то, как рекламщики дурят нашего брата потребителя… Так что там про шляпы? Как они мыслить помогают?
– Значит, шесть шляп. – Таня горела учительским энтузиазмом. – Красная, желтая, черная, зеленая, белая и синяя. В сущности, это еще одна ролевая игра. Когда предстоит обсудить важную проблему, человек, чтобы добиться объективного решения, должен представить, что, сменяя шляпы, он меняет стиль мышления. Красная шляпа у нас отвечает за эмоции, интуицию, чувства и предчувствия. Не требуется давать обоснование чувствам, надо просто их высказывать…
– А почему шляп именно шесть?
– Потому что именно это – оптимальное количество. Меньше было бы мало, больше – много. Так на чем мы остановились?
– На черной шляпе. – «Надену я черную шляпу, поеду я в город Анапу», – мысленно пропел Плетнев.
– Ну до черной еще дожить надо. Черная шляпа – это у нас осторожность, суждение, оценка… словом, критика. Но сначала желтая шляпа. Она у нас символизирует преимущества проекта. Почему это стоит сделать? Почему это можно сделать? Почему это сработает? А затем действительно идет черная шляпа. Сработает ли это? В чем недостатки? Что здесь неправильно?
– Ну не буду вам мешать, – махнул рукой Леонид, собираясь выйти, и застыл у двери, остановленный Таниной репликой:
– Лень, а ты зачем приходил? Что тебе надо?
– А, да я, собственно, спросить… господина сыщика. Не нашли еще того, кто убил Кирилла? Может быть, есть какие-то предположения?
«Неужели ты, голубчик, шел к креативному директору только затем, чтобы задать этот вопрос? Но ведь ты не мог знать, что у креадира сидит сыщик. Или все-таки знал? Сколько тебе вообще известно? Может, ты и прослушку просек, хитрый Леня?»
Всеми этими ценными мыслями Антон не поделился ни с Таней, ни, разумеется, с исполнительным директором.
– А может быть, никакого убийства не было, – скучным тоном произнес он. – Несчастный случай, только и всего. Ваш генеральный директор был асом в рекламе, но не в авиации. Эксперты скажут свое веское слово. А вы работайте, работайте…
Показалось ему или нет, что в глазах Леонида промелькнул мимолетный отблеск облегчения?
– Знаете, – сказал исполнительный директор, словно желая оправдать свое вторжение в Танин кабинет, – я тут кое-что вспомнил. Понятия не имею, пригодится это вам или нет, но на всякий случай, думаю, нужно сообщить…
– Нужно, так сообщайте, – в том же безмятежном стиле ответил Антон.
– Но это сугубо конфиденциально. Не могли бы мы пройти ко мне в кабинет?
– Позже, Лень, – вмешалась Таня. – Сначала я дорасскажу сыщику про шесть шляп.
«А ведь это действительно неплохой метод – шесть шляп, – рассуждал сам с собой Антон, дослушав до конца Танины пояснения и шагая по выстланному серым ковролином коридору. – Что-то в этом есть… Неплохо было бы применить к уголовному делу. Хотя бы к вот этому. Только, по-моему, этап трех первых шляп мы проехали. Попробуем примерить зеленую шляпу. Что бишь она у нас там означает? Творчество. Различные идеи. Новые идеи. Предложения… Предлагаю в число подозреваемых включить не только исполнительного директора. Само по себе подозрительно, что Таня с самого начала пытается ориентировать меня на то, что Леонид виновен, тогда как у самой, как выясняется, рыльце в пушку. Не могла ли она желать смерти любимому человеку? Если изо дня в день видеть любимого, который играет тобой, но ни за что не бросит жену, любовь способна превратиться в ненависть…»
Вместо Тани на экране плетневского воображения вдруг возникла Ирина. А это-то еще к чему? Последнее время Ирина была для него непрерывно «к чему», она возникала в самых непредвиденных закоулках бытия, мысли о ней становились каждодневным фоном… Просто – Ирина; то, что она еще и Ирина Генриховна Турецкая, Плетнев в этих своих тайных мыслях сознательно игнорировал. Если Антон (самому себе-то можно признаться?) любит Ирину, значит, он должен ненавидеть Турецкого? Желать ему смерти? Вот так бред сивого мерина! Саша – сослуживец, соратник, друг, Антон его уважал и с удовольствием с ним общался. Но и его жену не в силах перестать любить. Нетипичная ситуация? Наверное, в той же степени типичная, как у Тани с Кириллом. Да-а, сплошная морока – эта сфера чувств…