Женщина обмякла и свалилась на пол, потащив за собой несчастного замазанного кровью милиционера. Она какое-то время конвульсивно дергалась, а все, находившиеся в магазине, были в такой растерянности, что не могли сойти с места. Наконец, услышав стоны своего напарника, второй милиционер начал вытаскивать его из-под трупа, что оказалось крайне трудно: руки мертвой женщины были сжаты на горле как тиски, и разжать их смогли только ножом.
Продавщицы капали друг другу валерианку, охранник искал пластырь, чтобы заклеить многочисленные порезы на руках и лице, а единственный невредимый милиционер срочно вызывал по рации «скорую» для напарника, труповозку для убитой женщины и свое начальство, чтобы отчитаться и оправдаться.
Никто из них, конечно, не обратил внимания на темно-зеленую «девятку», припаркованную неподалеку от магазина. Водитель внимательно наблюдал за событиями в магазине от начала и до конца. Когда все закончилось, он удовлетворенно хмыкнул, поправил волосы тыльной стороной ладони и уехал.
Вы не поверите, но меня зовут Татьяна Ларина. Фамилия эта у меня не с рождения, а благоприобретенная. Досталась она мне от мужа, вернее, от бывшего мужа, но при разводе я ее оставила из-за дочки. Мужа моего бывшего звали Дмитрий. Да-да, как у Пушкина: «…Дмитрий Ларин, господний раб и бригадир…» и так далее.
Не могу сказать, что при первом знакомстве меня в моем муже привлекло именно это сочетание имени и фамилии. Честно говоря, я уже и не помню, что же меня в нем привлекло. Мы поженились во время учебы, и дочка родилась у нас перед дипломом. Всей нашей жизнью руководила тогда его мама, моя свекровь. Они жили вдвоем очень дружно. Перед нашей женитьбой мои подруги и знакомые разошлись во мнениях. Одни говорили — маменькин сынок, намучаешься с ним, другие — мальчик приучен к дому, не будет где-то шляться с друзьями. Я предпочла послушать вторых и, как оказалось, была не права.
Вообще, если послушать мою свекровь, то я всегда не права. С этой фразы она начинала все свои нескончаемые монологи.
— Ты не права, Таня, что встаешь ночью к дочке — ты разбалуешь ее, и она сядет всем нам на шею.
— Ты не права, Таня, что не отпускаешь Диму на день рождения к его однокурснице — ты ведь не можешь пойти из-за ребенка, а ему-то за что страдать?
— Ты не права, Таня, когда противишься, чтобы Дима поехал со мной отдохнуть — ему это будет полезно, да и мне не скучно.
— Ты не права, Таня, когда так стираешь рубашки, жаришь котлеты, моешь пол…
И еще много всего, и, наконец, последнее:
— Ты не права, Таня, когда обижаешься на меня, ведь я желаю тебе только добра.
И я соглашалась с ней во всем. Только недоумевала, почему же она не сказала мне перед свадьбой:
— Ты не права, Таня, что хочешь выйти замуж за моего сына.
И я бы согласилась с ней и не вышла.., но тогда у меня не было бы Аськи. Аська стоит всех жертв.
Свекровь работала в школьной библиотеке и была помешана на литературе, причем именно на всей этой классике. Когда мой будущий муж повел меня с ней знакомиться, она провела краткий опрос, выяснила уровень моих знаний по литературе, нашла его вполне удовлетворительным и разрешила Димочке со мной встречаться.
Во всей нашей семейной жизни не было ничего интересного. Свекровь осточертела мне через месяц, а муж — через год, но уже была Аська. Это все свекровь, у нее в то время в школе был тургеневский период, вот она и назвала внучку Асей.
Время шло, я тихо зверела. Однажды мне приснилось, как свекровь говорит:
— Ты не права, Таня, что хочешь придушить меня — тебя посадят, и ребенок останется сиротой.
Самое интересное, что мы никогда с ней не ругались, она очень вежливая и интеллигентная женщина, а я не могу начинать первая, и вообще мне неудобно обижать пожилого человека, для этого я слишком хорошо воспитана. До десяти лет меня воспитывала бабушка, потом родители, но это словосочетание — «бабушкино воспитание» — стало в нашей семье ругательным. Я застенчивая, доверчивая и абсолютно непрактичная. Это все от бабушкиного воспитания, как считают мои родители, а я думаю, что это уж просто от природы мне так не повезло.
Когда моей дочери Асе минуло четыре года, умерла моя тетка, старшая сестра матери. Родственники затеяли перераздел площади и общий обмен, в результате которого мне досталась комната в коммунальной квартире. Удивительно, как у меня тогда хватило ума не рассказывать им про мои нелады со свекровью, иначе родители посчитали бы, что я все равно к ним вернусь и ничего бы мне не дали. Пока там все утряслось, пока я раздумывала, прошел год. Однажды утром, перед тем как встать, я поймала себя на том, что с тоской жду свекровиного неизбежного: «Ты не права, Таня, что…» Это был выходной, я собрала вещи, взяла Аську и ушла жить в свою коммуналку. Муж сделал было попытку уйти с нами, но со свекрови мигом слетела вся интеллигентность, она пришла в такое неистовство, что он быстро сдался. Сначала папочка навещал нас с Аськой довольно часто, потом все реже, а потом нам стало так хорошо вдвоем, что менять ничего мы не захотели. Я к тому времени уже нашла приличную работу — бухгалтером в магазине импортной сантехники, не по специальности, естественно, но сейчас это не важно. Теперь могу прокормить и одеть себя и дочку и тешу себя иллюзией независимости.
В нашей коммунальной квартире три съемщика, кроме меня еще двое. Угловую, самую большую, комнату занимает Ксения Павловна, лет ей под семьдесят, но она еще довольно бодрая. Основное ее времяпрепровождение заключается в том, что она пилит. Пилит мальчишек на улице, дворника, владельцев собак и автомашин и, разумеется, соседей. Достоинство у нее только одно, зато большое — она неделями живет в семье дочери. Там она пилит зятя, он, как видно, человек терпеливый, его хватает на две-три недели, потом он скандалит и гонит тещу вон. Та заявляет оскорбленно: «Уйду и больше никогда не приду!» — и действительно, уезжает домой и принимается пилить нас, что запустили места общего пользования, что Галка завела кошку и так далее. С Ксенией через стенку живем мы с Аськой, а дальше другие соседи — большая семья, Сергей и Галка с двумя детьми. Сергей русский, у Галки на самом деле какое-то другое имя, она полукровка — отец был русский, а мать из какой-то народности Северного Кавказа. Таким там в горячих точках хуже всего. Они приехали сюда года три назад, купили комнату и теперь пытаются заработать на квартиру. Они вообще-то челноки, но ездит один Сережа, потому что у Галки двое детей, их не с кем оставить. Старшая их девочка ровесница Аськи, есть еще двухгодовалый Стасик, который появился на свет по ошибке — от всех переездов, стрессов и перемены климата. Когда Галка обнаружила, что беременна, было уже поздно что-либо делать.
У нас с Галкой деловое соглашение: она забирает девчонок из садика и надзирает за ними весь вечер, ведь я приползаю с работы не раньше девяти, но зато я сижу со всей этой компанией в выходные, пока Галка торгует на рынке.