При очередной вспышке молнии Курбатов видел, как Иволгин привалился спиной к стене хижины, и лицо его озарилось багровой улыбкой.
«А ведь лицо этого человека действительно озарено багровой улыбкой… Бонапарта», — поймал себя на этой мысли Курбатов.
Как только ливень прекратился, подполковник поднял группу и увел ее в горы. Слишком долгое отсутствие милиционеров, отправившихся на задержание вооруженного бандита, не могло не вызвать опасения, что с ними что-то приключилось.
Лишь в последний раз, уже с вершины перевала, взглянув на лесную хижину, Курбатов вдруг нашел определение того, что же всех их, диверсантов группы маньчжурских стрелков, на самом деле роднит. Решение оказалось до банальности простым — гибель! Неминуемая гибель, — вот что у них осталось общего!
На небольшой станции неподалеку от Читы Курбатов остановил неуклюжего, истощенного с виду солдатика, спешившего с двумя котелками кипятка к воинскому эшелону. Паровоз уже стоял под парами, и солдат, очевидно, боясь опоздать, тем не менее застигнутый врасплох окриком капитана, остановился и, сжавшись от страха, замер прямо посреди колеи, словно пойманный дезертир.
— Вы из этого эшелона?
— Так точно, — едва слышно пролепетал он побледневшими губами. Перед ним стояли два офицера и несколько рослых крепких солдат. Холеные и суровые, они, возможно, показались рядовому «особистами» или «смершовцами».
— Почему не представились?
— Красноармеец Кичин.
Курбатов прошелся взглядом по обвисшей форме солдата с поистертыми локтями и коленками, запыленным, давно не знавшим гуталина, сапогам. Отчего Кичин окончательно сник и словно бы врос в землю вместе со шпалой, на которой стоял.
— Охраной командует лейтенант Слоненков? — назвал Курбатов первую пришедшую на ум фамилию.
— Никак нет, младший лейтенант Цуганов.
— А, ну да, правильно: Слоненков — это ведь помощник военного коменданта станции, — спокойно продолжал провоцировать его Курбатов. — Вас там семнадцать человек?
— Двадцать два.
— Целый взвод? Теперь станет еще больше. Нас послали на подкрепление. К фронту будем двигаться вместе.
— Так я пойду, предупрежу младшего лейтенанта, — обрадовался Кичин возможности поскорее ускользнуть — страх перед офицерами у него уступал разве что страху перед смертью.
— Предупредите. Мы же подождем своего бойца.
Кичин поднырнул под один из трех стоявших на запасном пути вагонов и исчез.
— Думаете, он ничего не заподозрил? — осторожно поинтересовался Тирбах, присел и еще какое-то время пытался проследить путь красноармейца.
— Когда операцию приходится разрабатывать на ходу, экспромтом, случается всякое. Главное, не дать младшему лейтенанту времени на размышления.
— Их втрое больше, — заметил Реутов. — Тем почетнее будет победа — это ясно. И все же…
Они обошли пустые вагоны и увидели, что под свист паровозного гудка эшелон отходит. Мгновенно окинув взглядом платформы с техникой и теплушки, Курбатов определил, что состав действительно важный и отправляется конечно же на фронт. Убедившись, что японцы нападать не собираются, красные решили перебросить бездействующую технику поближе к фронту. Резонно. Генерал Семенов прав: отказавшись от активных действий, японцы, по существу, стали союзниками большевиков.
А еще Курбатов успел заметить, что охрана рассредоточена по трем теплушкам, расположенным в голове, хвосте и посередине эшелона.
— В последний садитесь, товарищ капитан, — выручил их выглянувший из среднего вагона Кичин. — В последний, а то отстанете! Я доложил!
«Сам Бог тебя послал, солдатик!», — мысленно поблагодарил рядового Курбатов.
Именно его крик привел в замешательство вскочивших на ступеньку последними часового и старшего этой теплушки, младшего сержанта. Появление группы капитана Курбатова — по документам все они оставались под своими фамилиями — эти двое восприняли как должное, решив, что все делается с позволения командира взвода.
В вагоне оказалось шестеро солдат, которые, как только эшелон тронулся, улеглись: кто на нары, кто на тюки с солдатскими одеялами и обмундированием. Еще один красноармеец стоял на посту в заднем тамбуре. Командир этого отделения младший сержант Тамтосов — худощавый широкоскулый якут — встретил появление капитана и его группы с полнейшим безразличием. Офицерские знаки различия абсолютно никакого впечатления на него не производили, а чувство предосторожности, похоже, напрочь отсутствовало.
— Старшим охраны эшелона назначен я, капитан Курбатов, — сразу же уведомил его князь, дабы упредить любые недоразумения. Младший лейтенант Цуганов поступает в мое распоряжение.
— Плохо будет младшому, — покачал головой якут. — Очень любит быть командира, да…
— Думаете, станет возражать?
— От Хабаровска идем. Хозяин эшелона — как хозяин тайги.
Усевшись напротив двери, где побольше света, он аккуратно расстелил возле себя какую-то промасленную тряпицу и начал не спеша разбирать и смазывать станковый пулемет.
— Третий раз по винтику разбираем, сержант, — напомнил ему парень, из-под расстегнутой гимнастерки которого выглядывал застиранный выцветший тельник. — На износ работаем. Сочтут за диверсию.
— Ружия чистый быть должен, — поучительно объяснил Тамтосов, поднимая вверх искореженный указательный палец. — Шибкое ружия, да…
— С пулеметом пока отставить, товарищ младший сержант, — властно распорядился Курбатов. — Сначала разберемся с постами.
— С постами у нас шибко хорошо. Сам младший лейтенант разбирался, да… — продолжал возиться с пулеметом якут. И это его дикарское непослушание вызвало у Курбатова не раздражение, а презрительную улыбку. Кому могло прийти в голову давать этому аборигену звание младшего сержанта и назначать командиром отделения?
Цуганов не стал дожидаться следующей станции — добрался до их теплушки по платформам и крышам. Это был невысокого роста, широкоплечий, коренастый сибиряк, в чертах лица которого просматривалось не меньше азиатского, чем в чертах якута Тамтосова.
— Мне сообщили, что вы назначены старшим эшелона? — с ходу перешел он в наступление.
— Отставить, товарищ младший лейтенант, — осадил его Курбатов. — Представьтесь, как положено. Этому вас в училище не учили?
— А меня в училище ничему не учили. Безучилищным на фронт возвращаюсь, — довольно спокойно объяснил взводный. — Звание на фронте получил. Вместе со второй медалью «За отвагу».
Только сейчас Курбатов обратил внимание на небрежно разбросанные по груди четыре медали фронтовика.
— Но представиться — пожалуйста, — вскинул тот руку к козырьку. — Младший лейтенант Цуганов. Из недавних фронтовых старшин. Так что тут все по-штабному. Вопрос к вам: предписание на принятие командования эшелоном имеется?