— Пусть ведет, — спокойно отвечал Курбатов. — Самое разумное, что мы можем предпринять сейчас, это положиться на чутье этого азиата. — Главное, чтобы он вел нас в сторону Волги.
— Пока что наша цель — река Белая, которая впадает в Каму, — уточнил сам Перс. — Изучать карту России — мое любимое занятие.
Поднявшись на небольшой кряж, Курбатов приказал группе отдыхать, а Радчуку велел взобраться на сосну и в бинокль осмотреть окрестности.
— Кажется, пришли, — тотчас же доложил поручик. — Прямо по курсу, в километре отсюда, усадьба. Чуть дальше — небольшой поселок, за ним железнодорожный мост. Железку пересекает шоссе, выводящее к автомобильному мосту, виднеющемуся левее поселка.
— Ясно, это поселок Озерный, — сразу же определил Перс, заглядывая в карту, которую Курбатов развернул на коленях. — Дорожники в нем осели.
— Именно там нас и ждут, — заметил Тирбах. — Такие поселки для того и существуют, чтобы их вовремя обходить.
— Неподалеку два лагеря «врагов народа», — сказал Перс. — Скольких их, беглых, переловили в окрестностях этого поселка — умом не постичь. Причем бежавших не только из этих лагерей.
— Беглецов можно понять: два моста, благодаря которым они рассчитывают избежать купели в холодной реке. Надежда вызвать сочувствие у кого-то из поселковых, а значит, получить еду и хоть какую-то одежду… — согласно кивал Курбатов, постукивая указательным пальцем по карте.
Он не обратил внимания на то, что Радчук поспешно спустился со своего наблюдательного пункта и побежал куда-то по склону.
— Князь, сюда! — послышался его голос через минуту, хотя переговариваться Курбатов приказал только шепотом. — Здесь такое!..
Тело мужчины висело, перегнувшись, на приземистой ветке сосны, лицом вниз. Оно висело здесь дня три, источая смрадный запах, который не долетал до стоянки группы только потому, что ветер относил его в другую сторону, Одежда несчастного не оставляла сомнения, что он из беглых.
— Ну и зачем ты привел нас сюда? — поморщился Курбатов, отворачиваясь от разлагающего трупа.
— Обратите внимание на руки. Прежде чем взвалить тело на ветку, убийца, кстати, выстреливший беглецу в спину, отрубил обе кисти, — терпеливо объяснял Радчук, исследуя тело с дотошностью медсудэксперта.
— Эй, господа, вон еще одно тело! — заставляет вздрогнуть Курбатова голос Кульчицкого. Польский аристократ брезгливо держался подальше от находки Радчука. Отойдя от подножия возвышенности, он преодолел неглубокий овраг, но как раз там наткнулся на труп еще одного беглеца. — Кажется, у него тоже отрублены кисти рук. О, да здесь неподалеку еще два скелета.
Князь вопросительно взглянул на Перса, но тот молча ушел в сторону оврага и довольно скоро действительно наткнулся на два скелета с обрубленными руками.
— Все ясно, — молвил Перс. — Где-то рядом есть пещера. Людоловы отводили свои жертвы сюда якобы для того, чтобы укрыть, дать убежище, а на самом деле…
— Что это за людоловы? Кто они?
— Добровольные помощники советской власти. Так их и называют — «людоловами». Из местных они, хорошо знающих тайгу и имеющих оружие. Почти в каждом здешнем селе есть семья, которая промышляет тем, что вылавливает беглых политкаторжан. Одна из таких семей живет где-то поблизости.
— Она убивает беглых политических и отрубает им кисти. Зачем?
— Главное — убить. Потом тело нужно привезти в лагерь для опознания, это обязательно [24] . По акту опознания людоловов награждают.
— Орденом, что ли? — удивился Курбатов.
— Несколькими килограммами муки, мяса или крупы, но чаще всего — денежной премией. У них это называется «подарком вождя народов».
— Но эти-то тела оставлены здесь, — заметил Курбатов.
— С транспортом в последнее время туговато, война как-никак, поэтому из лагерей перестали направлять за трупами машины или повозки. Зато разрешили предъявлять кисти рук. В местном НКВД затем сверяют по отпечаткам пальцев.
Курбатов и Кульчицкий мрачно переглянулись.
— Почему тогда обе? — не понял поручик.
— Большевицкая хитрость. Вдруг кто-то пожалеет беглого: отрубит только одну руку, а самого зэка отпустит? Без обеих кистей человек не выживет — это уж точно.
— Средневековье. Дикая инквизиция. Варвары, — изумленно бормотал Кульчицкий.
— Коммунистов подобными сравнениями не пристыдишь, — спокойно заметил Перс. — Весной в здешних местах появляется довольно много беглых. Каждый стремится по теплу добраться до материка, то есть до Европы, преодолев Уральские горы. И, как видно, многие ищут счастья именно здесь, меж двумя дорогами.
Какое-то время диверсанты ошарашенно молчали. Эти люди, которым еще несколько минут назад казалось, что они все видели в своей жизни, все знают и их ничем не удивишь, теперь чувствовали себя потрясенными. Короткий, лишенный каких бы то ни было эмоций рассказ Перса неожиданно заставил их прийти к мысли, что они еще слишком мало знают о стране, которую обязаны называть своей родиной, обо все еще царящем в ней режиме.
— А большевички-то, батенька, превзошли все ожидания революционного пролетариата, — програссировал Кульчицкий, с удивительной точностью копируя Ленина. — Они, батенька, еще ох как архиреволюционно покажут себя в борьбе за революционный порядок и светлое будущее всех народов.
— Пристрелил бы я этого мерзавца-батеньку, — сверкнул глазами Перс. — Жаль, пули для него не нашлось.
— Так, утверждаешь, что этот, обласканный «подарками вождя народов», людолов почивает где-то неподалеку? — задумчиво проговорил, обращаясь к нему, Курбатов.
Тот медленно и слишком долго скреб, нет, осатанело разрывал ногтями волосатую грудь, потом старательно застегнул ватник, хотя было слишком тепло, чтобы оставаться в нем.
— Где-то рядом, это уж точно. Возможно, усадьба, которую видел Радчук, как раз его.
— Тогда не будем терять время. Легенда такова: мы — группа поиска. Ищем троих беглецов из лагеря, что в нескольких километрах от Челябинска… — Курбатов взглянул на Перса.
— Точнее, из Шумихи — есть здесь такая станция. А рядом с ней лагерь. Месяц назад оттуда был совершен групповой побег.
— Чудесно. Ты — наш проводник, душегуб-зэколов из-под Шумихи.
— Душегубом — так душегубом, — не стал возражать бывший унтер-офицер армии Колчака.
Первым, на ком пришлось испытывать легенду о группе, посланной для поимки беглецов, оказался местный участковый. Этот среднего роста, плотно сбитый субъект несколько минут осматривал воинство Курбатова, сидя на низкорослом исхудавшем коньке, затем пьяно икнул и на удивление высоким, почти женским голосом начальственно поинтересовался: