Нет, на это я не пойду! Хотя прав был адъютант Инген: нужно было перебросить сюда несколько десятков моих авиаторов, чтобы уберечь себя от какой-либо неприятной неожиданности. Личная охрана рейхсмаршала люфтваффе, сформированная из лучших асов рейха: Герда Баркхорна, Гюнтера Ралля, Отто Киттеля, а еще — Новотного, Рудорфера, Штайнхофа! [78] Уж эта ас-гвардия запомнилось бы миру надолго. И выглядело бы похлеще, нежели старая гвардия Наполеона. Впрочем, теперь уже вызывать кого-либо поздно. Поэтому, будь что будет!»
Если бы Хартманн вдруг позвонил еще раз, единственное, что он услышал бы от него, Герийга, — это пожелание продержаться еще пару недель, а значит, дожить до полного окончания войны.
«Хартманн, может, и дотянет до судного дня рейха, — поиграл желваками рейхсмаршал, — может, ему, везунчику, Богом хранимому, и на сей раз повезет [79] , а вот что будет с тобой, Герман Геринг?»
Словно бы подтверждая его сомнения, в кабинете появился генерал Коллер.
— Господин рейхсмаршал, только что я беседовал с адъютантом фюрера.
— Вам это удалось?! — оживился Геринг.
— У нас с ним сохранились хорошие отношения. Он сообщил, что поначалу фюрер воспринял вашу телеграмму более или менее спокойно. Так, немножко побушевал по поводу вашей поспешности, однако в конце концов заявил: «Однако переговоры о капитуляции пусть Геринг все же ведет».
— В таком случае мы спокойно можем налаживать контакты с американцами, которые уже находятся довольно близко отсюда.
— Не все так просто, господин рейхсмаршал. Дело в том, что Борману не понравилась такая реакция фюрера, и он сумел убедить его, что за вашей телеграммой скрывается, как он выразился, предательская попытка захватить власть в свои руки, а сама телеграмма по существу является наглым ультиматумом, посредством которого вы пытаетесь вырвать власть из рук фюрера.
— Каким еще ультиматумом?! — перехватило дыхание у Геринга.
— Я всего лишь повторил то, что услышал от адъютанта фюрера, — раздраженно напомнил ему Коллер.
— Но там не содержится даже намека на ультиматум, — едва слышно проговорил Геринг, не опускаясь, а буквально падая в кресло, и в какое-то мгновение Коллеру вдруг показалось, что тучного, до предела побагровевшего рейхсмаршала вот-вот хватит апоплексический удар.
— Я согласен с вами, господин главнокомандующий люфтваффе, — как можно убедительнее произнес генерал, впервые за все время их знакомства опасаясь не гнева рейхсмаршала, а его беспомощности.
— Нет там никакого ультиматума! Вы ведь читали текст этой телеграммы, генерал Коллер! И доктор Ламмерс ее тоже читал.
— Однако предназначалась она не нам, а фюреру, который обязан был читать ее внимательнее нас всех, — безжалостно напомнил генерал, прекрасно понимая, что в эти минуты Геринг нуждается хоть в каких-то словах поддержки. — А еще ее читали Борман и, что самое страшное, Геббельс.
— Но вы-то объяснили адъютанту фюрера, что мою телеграмму следует воспринимать совершенно по-иному?
— В сложившейся ситуации он уже ничего не решает. Борман и Геббельс никого не подпускают к фюреру. У адъютанта сложилось впечатление, что они не позволят фюреру вырваться из бункера, пресекут любую его попытку выехать из Берлина.
— Он так прямо и заявил об этом?!
— Скорее намекнул. Но довольно прозрачно.
Геринг растерянно смотрел на генерала. Потеряв нить своей мысли, он не знал, как ему продолжить этот разговор, как реагировать на совершенно выбившее его из состояния равновесия сообщение Коллера.
— Итак, эти мерзавцы сумели убедить фюрера, что моя телеграмма — ультиматум и что, якобы, я пытаюсь захватить власть. Как вы думаете, последует какой-то письменный ответ фюрера?
— Последует, — отчеканил генерал. — Причем очень скоро. Они заставят фюрера излить в телеграмме весь свой гнев. Тем не менее я думаю, что вам не следует дожидаться появления телеграммы фюрера.
— Почему… не следует? Вы можете выражаться яснее, генерал?
— Когда она появится, у вас уже не будет времени на спасение.
— На спасение?! Речь уже должна идти о моем спасении?!
— Что вас так удивляет, господин рейхсмаршал?! Да, о спасении. Борман наверняка прикажет местному отделению гестапо или командованию местной части СС арестовать вас. Ему не нужен такой опасный конкурент на пост преемника фюрера, каковым являетесь вы. А посему я скажу вам то, чего не решался сказать раньше: вам вообще не следовало посылать эту свою телеграмму фюреру. Я дословно передал вам сказанное Гитлером в присутствии многих официальных лиц. Этого было достаточно, чтобы, имея юридическое толкование начальника канцелярии ставки Ламмерса, спокойно действовать в рамках полномочий наместника фюрера.
— Почему же вы не сказали этого раньше?
— Потому что раньше вы не хотели и не готовы были слышать подобные советы. И вот вам еще один мой совет, которого вы тоже не пожелаете услышать. Но уж так и быть. Полагаю, вам следует уходить, господин рейхсмаршал. Причем делать это следует немедленно.
— Куда… уходить? — ошарашенно спросил Геринг.
— Куда угодно: к американцам, в горы, на квартиру к каким-то знакомым, у которых никому не придет в голову искать вас. Неужели вы до сих пор не задумывались о том, где, в какой лисьей норе, вам придётся отсиживаться, когда рейх окончательно рушится?!
Угрожающе медленно поднимаясь из-за стола, Геринг неотрывно смотрел на Коллера, Вот только былого страха перед некогда всемогущим патроном своим Коллер уже не ощущал.
— Я так понимаю, генерал, что вас попросту подговорили, чтобы вы спровоцировали меня на побег, на отказ от ведения переговоров…
— Вы так же неверно поняли меня, как и фюрер — вас, — с неистребимой солдатской простотой объявил Коллер.
В ту же минуту дверь отворилась, и на пороге восстал адъютант рейхсмаршала майор Инген.
— Господин рейхсмаршал, телеграмма из ставки фюрера!
— Ну и давайте ее, — как можно безразличнее попытался произнести рейхсмаршал.