— Готов, олимпиец ты мой?
Я кашлянул в ладонь.
— Ну и стерва.
Она убрала руку и улыбнулась.
— Что это было?
— Сперва, говорю, надо убрать фонарик в задний карман.
— А. — Она снова протянула вниз руку. — Это конечно.
Взобравшись, мы рассмотрели скалу, одна из сторон которой представляла собой покоренную нами стену. Она была гладкой, как шар для боулинга, и по крайней мере на расстоянии метров двадцати от нас совершенно цельной. Я лег на живот, заглянул за ее край и посветил фонариком: гладкая поверхность скалы отвесно уходила в воду, до которой было метров двадцать.
Мы находились примерно на полпути к северной оконечности карьера. Прямо напротив нас на противоположной его стороне был ряд уступов и утесов, исписанных граффити, и даже случайно оставленный вбитый скалолазами крюк. Вода в луче фонарика у основания скалы мерцала, как поверхность шоссе в летний зной. Это был тот самый памятный мне бледно-зеленый цвет, только с чуть более выраженным молочным оттенком, хотя я знал, что цвет воды легко меняется. Водолазам, искавшим здесь тела прошлым летом, пришлось прекратить поиски из-за плотной взвеси и недостатка света на глубинах более сорока пяти метров, что ограничивало видимость до полуметра. Я повел лучом по воде к нашей скале, и он высветил помятую пластинку с автомобильным номером, плававшую на зеленой воде, кусок древесного ствола, частично изгрызенный животными так, что он напоминал пирогу. Потом в луч на мгновение попало что-то округлое цвета человеческого тела.
— Патрик, — сказала Энджи.
— Погоди секунду. Посвети-ка сюда. — Я перевел луч правее, туда, где только что видел что-то округлое цвета человеческой плоти, но теперь там была лишь зеленоватая вода.
— Энджи, — сказал я, — скорей, ради бога!
Она легла на скалу рядом со мной и посветила туда же, куда и я. На расстоянии почти двадцати метров луч, конечно, был недостаточно ярок. Круги света от наших фонарей двигались параллельными курсами, как пара глаз, методично освещая одну полосу воды за другой.
— Что там?
— Не рассмотрел. Может, камень?
Под лучом моего фонарика оказался кофейного цвета кусок бревна, потом снова пластинка с номером, смятая как будто в порыве гнева могучими руками человека.
Может, это и правда был камень. Белый свет, зеленая вода, окружающая чернота — мало ли что могло показаться. Если бы это было человеческое тело, мы бы его уже нашли. Кроме того, тела не плавают. По крайней мере, в карьерах.
— Вот тут что-то.
Я направил свет фонарика туда, куда светила Энджи, и два луча осветили свернутую на сторону голову и мертвые глаза куклы Аманды, Горошины. Она плыла на спине по зеленой воде в промокшем грязном платье из материи в цветочек.
«О господи, подумал я. Только не это».
— Патрик, — сказала Энджи. — Она может быть там.
— Погоди…
— Она может быть там, — повторила Энджи, и я услышал, как она, перекатившись на спину, пытается, скребя каблуком о скалу, снять ботинок с левой ноги.
— Энджи, погоди. Мы же должны…
На противоположной стороне карьера среди деревьев позади скал прогремел выстрел. Вслед ему среди ветвей замелькали вспышки белого и желтого.
— Пошевелиться не дают, — прокричал Бруссард в уоки-токи, — немедленно пришлите подкрепление! Повторяю: немедленно пришлите подкрепление!
Осколок мрамора отскочил от скалы мне в щеку, потом вдруг деревья у нас за спиной загудели, посыпались ветви, пули, высекая искры, отлетали от скал совсем рядом с нами.
Я откатился от края и схватил уоки-токи.
— Говорит Кензи. Нас обстреливают. Повторяю: нас обстреливают с южной стороны карьера.
Я откатился еще дальше в темноту, потом увидел фонарик, оставленный у края и по-прежнему светивший в сторону противоположного берега. Кто бы ни вел огонь оттуда, целились, видимо, рядом с источником света.
— Ты ранена?
Энджи покачала головой:
— Нет.
— Я сейчас.
— Куда?
Новая очередь ударила в скалы и деревья позади нас, я затаил дыхание и стал ждать прекращения огня. Наконец наступила зловещая тишина, я пополз в темноту и тыльной стороной кисти толкнул фонарик, он скатился со скалы и упал в воду.
— Господи, — сказала Энджи, когда я дополз к ней. — Что нам теперь делать?
— Не знаю. Если у них есть приборы ночного видения, нам крышка.
Снова началась стрельба. В темноту посыпались листья с деревьев позади нас, пули крошили стволы, обрубали ветки потоньше. На мгновение все затихло, видимо, стрелок выбирал себе другую цель, и следующая очередь пришлась в откос чуть ниже нас, пули как град застучали по скале. Подними стрелок кончик ствола на дюйм-другой выше — попал бы прямо в нас.
— Нужна эвакуационная группа! — прокричал Бруссард в уоки-токи. — Срочно! Обстреливают с двух сторон!
— Эвакуационная группа выдвигается, — ответил спокойный голос.
Я дождался затишья и нажал кнопку уоки-токи.
— Бруссард!
— Да. Оба целы?
— Да, только к земле прижимают.
— Меня тоже. — На его стороне шла беспрерывная стрельба, глядя через карьер, я видел среди деревьев дрожание белых вспышек автоматного огня.
— Вот сволочи! — крикнул Бруссард.
Затем небо над карьером разверзлось, и в нем пронеслись два вертолета с горящими прожекторами, которыми можно было бы осветить футбольное поле. Сначала белое зарево меня ослепило. Все утратило цвет и стало белым — белый ряд деревьев, белый утес, белая вода.
Неистовство белого нарушил длинный темный предмет, он вылетел по дуге из зарослей по ту сторону карьера, перевернулся в воздухе, ударился об утес и упал в воду. Я следил за его падением и успел понять, что это винтовка. Но на противоположной стороне карьера среди деревьев после этого стрельба только усилилась.
Затем вдруг все стихло. Я открыл глаза и в ярком белом свете успел увидеть еще одну винтовку, полетевшую в воду.
Один вертолет завис над деревьями на стороне Бруссарда, ведя пулеметный огонь, потом Бруссард закричал в уоки-токи:
— Прекратить огонь! Хорош палить, придурок!
В верхушках деревьев, освещенных ярким белым светом, в воздух летели срубленные пулями ветви и листья, затем и с вертолета стрелять перестали. Другой вертолет в это время завис над нами и осветил прожектором скалу под собой. Поток воздуха от винта сбил меня с ног, Энджи схватила уоки-токи и сказала:
— Возвращайтесь. Мы в порядке. Вы на линии огня.
Прожектор ненадолго выключили, и, когда я снова обрел способность видеть и ветер от винта стих, вертолет висел над карьером, сместившись метров на десять от нас и направив луч на воду.