— Вот тебе и вредное производство… — пробормотал идущий вслед за Кристиной Софроныч. — И как сюда люди по доброй воле идут?
— А как им быть, если они ничего больше не умеют? — отозвалась она. — Дома-то ведь семьи, все есть хотят.
В одном из цехов были распахнуты ворота, сквозь которые виднелись то ли огромные баки, то ли печи. Рядом стояли люди в противогазах и долбили ломами люк на полу. Воздух пах какой-то тошнотворной химией.
— Как черти в преисподней! — содрогнулась Кристина и заторопилась прочь.
— Тут наверное вся атмосфера пропитана парами тетраэтилсвинца, ворчал себе под нос Софроныч. — А мы тут околачиваемся! Надо бежать отсюда, а то еще надышимся всякой гадости!
Но Кристина была далека от того, чтобы отступать.
У здания заводской администрации их догнал плотный лысоватый мужчина в спецовочном халате.
— Я Эдик, — произнес он, показывая полный рот золотых зубов.
Эти зубы так потрясли Кристину, что она аж отпрянула.
— Что, на телевидении-то денег не плотют? Решили бензинчиком заняться? — спросил Эдик, придирчиво оглядывая ее с головы до ног. — Пошли ко мне, поговорим.
Он отвел их в какую-то пыльную комнатенку под лестницей. На стульях лежали кипы старых накладных, везде были накиданы окурки, на покосившемся шкафу висел календарь с голой красавицей…
— Ну что, расклад такой, — сказал Эдик, усевшись в кресло из красного кожзаменителя. — Караваев продает тонну этилки за двенадцать штук баксов, а мы и на десяти можем сойтись. Я вам и состав подгоню, и с тарой все будет в порядке и со всеми бумагами.
Кристина не знала, что ей отвечать. Видимо, Эдик ждал от нее немедленного решения.
— Я подумаю, — произнесла она.
— А чего тут думать?! — усмехнулся тот. — Если вы сейчас не купите этилку, то потом вам ее уже никто не продаст.
— Почему?! — в один голос спросили Кристина и Софроныч.
— Все благодаря Стольникову. Он решил закрыть наше производство.
— А так ведь «Элемент» принадлежит Караваеву!
— Не-ет! — поморщился Эдик. — Наш собственник — это область. А Караваев — просто директор. Стольников давно уже грезит об экологии, ну вот он и выбил в федеральном бюджете средства на переоборудование «Элемента». Если он пройдет в губернаторы, то никакой этилки больше не будет. И ему радость, и зятю хорошо. Он крупно нагреется на этом перевооружении.
— А как же вы сейчас торгуете этилкой? Ведь она запрещена! — удивилась Кристина.
— Запрещена не сама жидкость, а этилированный бензин! — назидательно поднял палец Эдик. — Причем только в нашей области да еще в паре мест. А так по стране — торгуй сколько хочешь.
— Что-то вы очень спокойно относитесь к тому, что вас закрывают, вдруг пробасил Софроныч.
Эдик сложил ручки на животе.
— Ну, кто знает, как еще дело пойдет? Стольников — глупый мужик. Он дальше своего носа не видит. Экология, это конечно, хорошо… Но вот наш нефтеперерабатывающий завод, например, без этилки просто не может. Оборудование изношено, денег нет, а для того, чтобы производить неэтилированный бензин — это надо ползавода сносить и заново перестраивать. НПЗ уже сейчас на ладан дышит, а он, между прочим, является стратегическим объектом. Если он встанет, то встанет все: ни бензина не будет, ни масел, ни парафинов — ничего…
— А куда деньги-то с НПЗ деваются? — спросил Софроныч. — Нефть — это же настоящий Клондайк!
По лицу Эдика скользнула золотая улыбка.
— Да начальство ворует… — развел он руками.
В голове Кристины промелькнула какая-то смутная догадка.
— Послушайте, я уже ничего не понимаю… Генеральным директором нашего НПЗ является Боря Пименов…
— И если завод встанет из-за отсутствия этилки, то к нему придут и спросят: «А куда ты дел прибыль государственного предприятия?» словоохотливо продолжил Эдик. — И посадят его как миленького, потому что прибыль известно куда пошла.
— Погодите! — взмолилась Кристина. — Но ведь он начальник штаба у Стольникова! Он же за него!
— Пименов только за себя и за свои деньги, — сказал Эдик. — Ну что, будете брать этилку? Берите, пока выборы не кончились, а то ведь кто знает, что будет.
— Мы вам перезвоним, — быстро проговорила Кристина, поднимаясь.
* * *
— Ты понимаешь, что это значит?! — горячо зашептала Кристина, как только они вышли на улицу. — Если Стольников проходит в губернаторы, то это смерть для Пименова!
— Наш спонсор — главный герой нашей передачи, — пробормотал Софроныч себе под нос. — Что делать будем?
— Не знаю… У меня ничего в голове не укладывается. Мне надо подумать… Ты все заснял?
Софроныч похлопал рукой по спортивной сумке.
— Все на месте.
— Дай мне кассету.
Кристина переложила записанные материалы к себе в сумочку, и они направились к проходной.
Охранники забрали у нее временный пропуск.
— До свидания, — проговорила Кристина.
И тут приключилось нечто ужасное.
— Молодой человек, покажите содержимое вашей сумки! — услышала она за своей спиной.
Кристина стремительно оглянулась. Софроныч был бледен как мел.
— Что у вас там? — подозрительно спросил охранник.
— Иди, я сейчас! — сказал оператор, особенно напирая на слово «иди».
— Девушка, постойте!
Кристина в панике вылетела наружу. Мысли скакали испуганно. Софроныча схватили! Но если они найдут еще и кассету, то тогда у них могут быть очень крупные неприятности. За несанкционированные съемки по головке не гладят. Кассету надо было увозить как можно быстрее. Просто за камеру Софронычу ничего не сделают.
— Девушка, немедленно вернитесь!
Вслед за ней уже бежали несколько человек в камуфляже.
Ничего не понимая и не чувствуя от страха, Кристина кинулась к своему «Фольксвагену», выхватила ключи, завела двигатель.
— Стойте! Выйдете из машины!
Кристина резко вдавила педаль газа.
* * *
Выехав на Захолмское шоссе, она достала сотовый. Надо было срочно позвонить Синему и рассказать ему обо всем. Он что-нибудь придумает.
— Абонент отключен или временно недоступен…
— Черт! — выругалась Кристина, чуть не плача с досады.
Вот с Синим всегда так — когда он нужен, он где-то шляется. Она набрала его штабной телефон. Трубку взяла Щеглицкая.
— Привет, это Тарасевич. Где Синий?
Щеглицкая сразу поняла, что что-то случилось.
— В чем дело?! — встревожено спросила она. — Синего нет, но он скоро должен быть…