— У тебя как раз все проблемы в жизни из-за того, что ты не знаешь, что делать с людьми. Но ничего, я тебя научу. Советую взять ручку и бумажку и все записывать, а то позабудешь к чертовой матери.
— Уже взяла.
— Значит так, Леху надо любить, холить и лелеять. Не посылать на фиг. И принимать его нежные чувства, потому что они тебе пригодятся.
— Это вы так мне признаетесь в любви?
— Нет, блин! Это я так пилю дрова!
— А, ну пилите, пилите.
* * *
— За последние четыре дня с ее рабочего телефона не было сделано ни одного звонка в Москву, — бойко докладывала Настя. — Более того, она ни разу не пользовалась электронной почтой.
— Откуда вы узнали? — спросила Топ придирчиво.
Переглянувшись, Настя и Танька рассмеялись.
— А мы дружим с нужными людьми. Еще на прошлой неделе вызвали одного знакомого мальчика с радиофака, вроде как для профилактического осмотра оборудования. Помните?
— Ну? — сразу же испугался Леха за сохранность своей виртуальной коллекции эротических фотографий.
— Он чего-то поставил в ее компьютер, и как только Ярославна входит в Интернет, на нашем экране все отображается.
— Только она за всю неделю ни разу им не пользовалась, — пояснила Танька.
Топ насупилась. Что-то явно не состыковывалось в ее предположениях.
— А почтовый ящик? Ей что-нибудь приходит?
— Газета «Экстра Г» и реклама.
— Может быть, она ничего и не должна получать? — подал голос Леха. Ее дело отправить…
Топ отрицательно покачала головой.
— Нет. Здесь не может быть односторонней связи. Должно быть и «Алекс Юстасу» и «Юстас Алексу». Никак иначе. Мы, граждане, чего-то упустили. Давайте думать.
Раскачиваясь на кресле, Леха сидел и смотрел, как девки думают. Топ медленно курила, Настя потирала переносицу, Танька расковыривала заусенец… У него же не думалось совершенно.
Вся прошлая неделя ушла на молчаливое созерцание Ярославны. Они почти не разговаривали. «Привет», «Пока» — больше ни слова. Она попросту отказывалась замечать Леху. Сидела, занималась какими-то своими делами, пила кофе, слушала Вагнера через наушники. А Леха тем временем страдал и в сотый раз пытался разобраться в этой женщине. Разумеется, у него ничего не получалось.
Телефонный звонок прервал его размышления.
— Ну, я, — пробурчал Леха лениво в трубку.
Это звонил папа. И он был нетрезв.
— Лешка! — позвал он сына страстным голосом.
— Чего?
— Операция прошла на высшем уровне.
Леха чуть не подпрыгнул на месте от радости.
— Что, фотоаппарат все-таки у Толика?!
— Не торопись, по порядку слушай, — наставительно промычал папа. Толик твой — жулик, каких свет не видывал. Я ему говорю: «Чего зеваешь? Клапана-то у тебя стучат!» А он мне: то, се, типа завтра все разберу. В общем, послал он меня без права переписки…
— Так ты ничего не узнал?
Папа обиженно засопел в трубку:
— Ты будешь дослушивать? Тогда сиди и слушай… А то тут, понимаешь… В общем, я ему сказал, что вожу американца, Луис-Альберто звать…
Леха схватился за голову.
— Папа, Луис-Альберто — это не американец!
— А кто?! — крайне изумился тот.
— Он мужик из сериала!
— Ну, почем я знал! — рассердился папа. — Имя иностранное, значит, сойдет. Так вот, я твоему Толику сказал, что Луис-Альберту нужен новый фотик. Вроде как тот хочет сфотографироваться на фоне нашего универмага, а то у него все здание в кадр не влезает… Так что необходима техника получше…
— Папа, не томи! Ты что-нибудь узнал? — вскричал Леха в последней стадии нетерпения.
Топ и стажерки, тоже побросали свои размышления и столпились вокруг Лехиного стола.
— Я все узнал! — пропел папа победоносно. — Завтра твой Толик припрет фотоаппарат к нашей проходной в семь часов. Мы с ним договорились очень хорошо…
О качестве проведенных переговоров можно было судить по папе.
— Папаня, ты — мировой мужик! — провозгласил Леха.
Папа тут же согласился:
— А то!
— Спасибо!
— Спасибо в карман не нальешь! — напомнил тот. И тут в Лехиной трубке послышался какой-то грохот, звон, а через некоторое время — однообразные гудки. Все указывало на то, что обстоятельства в конце концов оказались сильнее папы.
* * *
Леха с Топ забрались на заднее сиденье люксовонного «Москвича», на коем Лехин папа зарабатывал на жизнь Лехиной маме. Старший Кобец был в крайне возбужденном состоянии, но старательно это скрывал: вроде как не к лицу умудренному жизнью человеку баловаться.
— Ну что, шпионы-диверсанты, — произнес он, обернувшись к Лехе с Топ, — если все получится, то с вас бутылка.
Леха взял под козырек.
— Есть, бутылка! Как только, так сразу…
— А вдруг он вообще не придет? — волновалась Топ, поглядывая на часы.
— Да куда он денется? — неуверенно возражал папа, — приде-ет! Мы с ним точно условились.
— Где ты его хоть подцепил-то? — спросил Леха, пытаясь разбавить тоску ожидания.
Папа пожал плечами.
— Да где-где… Я посидел с ребятами в пивной, поспрашивал, они меня в другую пивную направили. Там все разузнал. Ну вот в четвертой пивнушке меня с ним познакомили.
— И как он тебе показался?
— Ой, вон, кажись, Толик прется! — с дрожью в голосе шепнула Топ.
Леха прилип к окошку.
— Наконец-то… С сумкой?!
— Вроде… Да пригнись ты! Мы же в засаде сидим, в конце концов!
Леха послушно согнулся в три погибели.
— Мне не удобно!
— Ничего, потерпишь!
Папа в волнении потирал огромные ручищи.
— Ну, я пошел тогда, — объявил он и вылез из машины.
Тщательно стараясь не высовываться, Леха с Топ смотрели, как он подошел к Толику, как крепко пожал его «мужественную» руку… Потом они встали около заборчика и заговорили. Причем папа почему-то забыл, что ему надо заманить вора в машину. По всей видимости, у него с Толиком нашлись какие-то общие темы, которые они вчера еще не обсудили.
— Ну чего он как долго-то? — бесился Леха. — Может, Толька вообще ничего не притащил?
Топ тоже волновалась, но все-таки держала себя в руках.
— Вроде бы в сумке что-то есть…
— Чего канителятся?! Принес? Принес. Тогда извольте предъявить!