Встают на «раз-два». Полковник бегает, ищет виновника, а сам смеется.
Макар Заборов стоит во фрунт, грудь колесом, глаза смотрят весело, как и положено. Жива еще слава русского оружия – еще повоюем!
Магазины на Нанкин-роуд сияли рождественскими огнями. Продавцы пытались сбыть товар до того, как война докатится до Шанхая. В каждой витрине – елки, цветные лампочки, муляжи подарков в серебристой бумаге. Универмаг «Sincere» за две недели до праздника объявил о грандиозной распродаже. У входа – детский базар, на втором этаже – палатки с пирогами, калифорнийскими мандаринами и французским вином. Барышни в красных платьях совали в руки открытки: «Каждому покупателю – изумительная вышитая скатерть». Ниже мелким шрифтом пояснялось, что скатерти даются тем, кто потратит в универмаге более десяти долларов.
Ада до ужаса боялась вторжения. Робко спрашивала Лиззи: может, им стоит эвакуироваться на север? Но в хозяйку как бес вселился: она смаковала фронтовые сводки, смеялась над беженцами и говорила, что с удовольствием будет смотреть, как делается история.
– Не паникуйте, Ада. Вы все равно умрете – если не сейчас, то через пятьдесят лет. Походите по магазинам, выберите подарки. Наслаждайтесь жизнью!
Ада с Бриттани поплелись в универмаг. Сперва сделали фотоснимок на фоне снежных гор и избушки, нарисованных на куске холста. Потом Бриттани помчалась искать подарки для подруг: Мэри – куклу в шляпе, Ребекке – брошку в виде стрекозы, а Генриетте ничего, потому что не заслужила. Себе Бриттани отыскала большой паровоз с машинистом и тремя вагонами.
Ада повела ее, нагруженную подарками, на второй этаж: Лиззи велела купить бутылку шартреза.
Полки с ликерами – от пола до потолка, как ущелья с узкими проходами. Приказчики в длинных передниках:
– Чем могу служить?
– Спасибо, я сама выберу.
Ада брала в руки то одну бутылку, то другую: бог его ведает – может, подделка?
– Я устала… Домой хочу… – канючила Бриттани.
Ада цыкнула на нее:
– Не вертись под ногами! Сядь вот здесь, на скамеечку, и жди, пока я найду подарок для мамы.
С Бриттани было трудно. Она скучала по Хобу, думала, что нянька испугалась войны и уехала к родственникам. Истерики, скандалы – каждый день.
Ада дошла до самого конца винного ущелья. Взяла две бутыли: в одной зеленый ликер, в другой желтый – какой лучше? И вдруг краем глаза заметила, что с другой стороны сквозной полки – в просвет между бутылочными боками – на нее смотрит человек.
Даниэль Бернар.
Коротко стриженный, похудевший, на висках – седина.
– Вы вернулись? – в изумлении проговорила Ада.
Он грустно улыбнулся:
– Оказалось, я не могу без вас жить.
Она покраснела.
– Поедете со мной? – спросил Даниэль.
– Куда?
– А вам не все равно? Я остановился в гостинице «Синяя луна». Завтра уезжаю. – Он протянул ей ладонь. – Вы со мной?
Ада нерешительно коснулась его пальцев:
– Да…
– Я жду вас завтра в вестибюле – в семь утра. И пожалуйста, никому ни слова.
Он ушел. Ада еще долго смотрела в пустой проем между бутылок. Сквозь него виднелся рекламный плакат, приклеенный к противоположной полке: девушка в купальном костюме готовилась нырнуть в бокал с вермутом.
– Мисс Ада, я хочу домой! – Бриттани, надув губы, дергала ее за пояс.
– Да-да… Пойдем…
Ада чувствовала себя испуганным низколобым дикаренком, потерявшим своих и готовым прибиться к любому охотнику, который позовет ее. И будь что будет: пусть возьмет в помощники или попутчики, пусть съест, если сильно оголодает.
Ада выкупала Бриттани, прочитала ей книжку. Бедная девочка, теперь у нее никого не останется, кроме вечно занятой матери. Отец – конченый человек.
– Спокойной ночи! Я тебя очень люблю. – Ада поцеловала Бриттани, погасила лампу.
«Надо попрощаться с прислугой», – подумала она, спускаясь вниз.
На душе было тревожно и грустно. Ада провела в доме Уайеров четыре года: столько всего произошло – хорошего, страшного, удивительного! Теперь она отдавала себя в руки человека, которого почти не знала. У нее не было иной защиты, кроме его любви: Даниэль мог сделать с ней все что угодно.
Несколько дней назад Ада попросила Митю погадать ей: он сказал, что ее ждет большая перемена.
– Хорошая или плохая?
– Это ты сама решишь. Мы не в силах выбирать события, но мы можем изменить свое отношение к ним.
Тусклая лампа над лестницей чуть покачивалась на длинном шнуре. На дне абажура – побитая мушиная рать.
Написать миссис Уайер записку? Верно, не стоит. Считайте Аду пропавшей без вести.
На верхней площадке показалась Лиззи.
– Идите сюда, – поманила она Аду.
В ее комнате горел ночник, постель была смята. Лиззи с заговорщическим видом показала на кресло:
– Садитесь. – И закрыла дверь на ключ. – Дорогая Ада… – Глаза ее странно мерцали в полумраке. – Вы никуда не едете.
Ада дернулась, но чья-то тяжелая ладонь вдавила ее в кресло.
– Сидеть.
Это был Джонни Коллор – откуда он взялся?
– Бриттани мне все рассказала, – продолжила Лиззи. – Она слышала, как вы договорились сбежать с мистером Бернаром. Понимаете, в чем дело… Мистер Бернар – военный преступник, он работает на коммунистов. Он погубил Эдну, и я не хочу, чтобы вы попали в его руки.
Коллор поморщился:
– Лиззи, не надо ломать комедию.
– Нет, я хочу, чтобы она знала! – Внезапно Лиззи наотмашь ударила Аду по лицу. – Я тебе доверила своего ребенка! Я тебя кормила! И после этого ты решила сбежать с убийцей моей сестры! – Она хотела вновь залепить ей пощечину.
– А-а-а!
Коллор зажал Аде рот:
– Молчи – весь дом разбудишь! – Он приблизил к ней страшные глаза, усмехнулся криво: – Так-то ты хранишь верность Феликсу? М-да…
Через минуту Ада – связанная поясами от халатов, с заткнутым полотенцем ртом – лежала на полу гардеробной. Она не могла дышать: нос был забит от слез и крови. Голоса из спальни доносились как сквозь вату:
– На черта надо было устраивать истерику?
– Я не устраивала!
– Сиди здесь и карауль, чтобы она не сбежала. Я поехал – возьмем Бернара тепленьким.
Послышался звук поцелуя («Они что, любовники?!»), потом короткий смешок.