— Именно.
— Может, поясните? — Тиа пожала плечами.
— С удовольствием. Я хочу, чтобы ты сидела там, мило кивала и задавала миллион вопросов. Надень что-нибудь облегающее, возможно даже с глубоким вырезом. Улыбайся ему, как девица на первом свидании, которой все, что он скажет, кажется потрясающим. И чтоб никакого скептицизма в голосе. Каждое его слово — для тебя истина в последней инстанции.
Тиа кивнула.
— Хотите, чтобы я его разговорила.
— Да.
— Хотите, чтобы я все это записала. Всю его историю.
— И снова да.
— Чтоб позже в суде припечатать к стенке его лживую задницу.
— С фирменным блеском и шиком знаменитой Кримштейн. — Эстер изогнула бровь.
— Ясно. Я все поняла.
— Собираюсь поджарить ему яйца и подать на блюде к завтраку. Так что, если придерживаться метафоры, твоя задача — сходить в магазин. Справишься?
«Отчет из компьютера Адама — как справиться с этим? Прежде всего надо связаться с Майком. Потом сесть и хорошенько все обдумать, определить, каким будет следующий наш шаг…»
— Тиа?
— Думаю, справлюсь. Да.
Эстер остановилась. Шагнула к Тиа. Она была дюймов на шесть ниже ее, но Тиа так не казалось.
— А знаешь, почему я решила поручить это тебе?
— Потому что я выпускница юридического факультета Колумбийского университета, чертовски талантливый адвокат. И за те шесть месяцев, что работаю здесь, вы давали мне только те поручения, с которыми бы справилась и макака-резус, так?
— Ничего подобного.
— Тогда почему?
— Да потому что ты — старая.
Тиа удивленно взглянула на нее.
— Нет, я не в том смысле. Сколько тебе: лет тридцать пять? Я лет на десять старше. Просто остальные младшие юристы еще сущие младенцы. И все хотят выглядеть героями. Считают, что могут показать себя.
— А я не считаю?
— Считаешь. Но ты уже вышла из младенческого возраста.
Возразить на это было нечего. Тиа опустила голову, взглянула на папку, но все мысли ее были о сыне, его чертовом компьютере и «шпионском» отчете.
Эстер выждала секунду-другую. Затем одарила Тиа особым взглядом, припасенным для того, чтобы «расколоть» свидетеля. Тиа встретила его спокойно.
— Почему ты выбрала именно нашу фирму? — спросила Эстер.
— Сказать правду?
— Желательно.
— Из-за вас, — ответила Тиа.
— Это что, комплимент?
Тиа пожала плечами:
— Вы хотели услышать правду. А она состоит в том, что я всегда восхищалась вашей работой.
Эстер улыбнулась.
— Да. Да, я дамочка с яйцами.
Тиа терпеливо ждала окончания разговора.
— Почему еще?
— Достаточно и этого.
Эстер покачала головой.
— Нет, должно быть что-то еще.
— Не поняла?
Эстер уселась за письменный стол. Жестом указала на кресло напротив.
— Хочешь, попробую догадаться?
— Хочу.
— Ты выбрала эту фирму потому, что во главе ее феминистка. Решила, что я с пониманием буду относиться к твоим прогулам и отпускам по уходу за детьми.
Тиа промолчала.
— Так я права или нет?
— Отчасти.
— Видишь ли, феминизм не означает помощь особи своего пола. Речь идет о равных правилах на игорном поле. О том, чтобы дать женщинам выбор, а не гарантии.
Тиа ждала продолжения.
— Ты выбрала материнство. Это не преступление. Но и какой-то особенной ты от этого не стала. А что касается работы, карьеры, — потеряла годы. Ты выбилась из графика, и тебе трудно нагнать других. Равные правила на поле игры. И если парень бросит работу, чтобы воспитывать детей, на него это тоже распространяется. Ясно тебе?
Тиа отделалась неопределенным жестом.
— Ты сказала, что восхищаешься моей работой, — продолжила Эстер.
— Да.
— Но я пожертвовала семьей. Решила вовсе не заводить. Тебе это тоже нравится?
— Думаю, дело не в том, нравится мне или нет.
— Именно. То же самое и с твоим выбором. Я выбрала карьеру. Я не выбивалась из графика. А потому сейчас перед тобой босс и выдающийся специалист, даже, можно сказать, знаменитость. Но в конце дня я не спешу домой к красивому мужу доктору, белой изгороди вокруг садика и двум с половиной детишкам. Понимаешь, о чем я?
— Понимаю.
— Вот и прекрасно. — Ноздри у Эстер раздувались, глаза возбужденно сверкали. — А потому, когда ты сидишь в офисе, в моем офисе, все твои мысли должны быть обо мне. О том, как угодить и услужить мне. А не о том, что сегодня собираешься приготовить на обед и не опоздает ли твой сынок на футбольную тренировку. Понимаешь?
Тиа хотелось возразить, но тон начальницы не оставлял места для споров.
— Понимаю.
— Хорошо.
Зазвонил телефон. Эстер сняла трубку.
— Что? Вот кретин. Я же велела ему держать язык за зубами. — Эстер резко развернулась в кресле.
Для Тиа это был знак. Она поднялась и вышла из кабинета, от души желая, чтобы все мысли ее сейчас были направлены на приготовление обеда или тренировку сына.
В коридоре остановилась, взглянула на мобильный телефон. Потом сунула папку под мышку и, невзирая на нравоучения Эстер, стала размышлять об информации в отчете, полученной по электронной почте.
Зачастую отчеты эти были довольно пространными — Адам очень страдал и посещал так много сайтов и имел так много «друзей» в «Моем мире» и на портале «Facebook», что распечатки этих переговоров были весьма объемны. Как раз их она и проглядывала сейчас, пытаясь убедить себя, что это вовсе не вторжение в личную жизнь, и одновременно не желая знать слишком много.
Тиа поспешила к письменному столу. На нем красовалась обязательная семейная фотография. Все четверо — Майк, Джил, Тиа и, разумеется, Адам — в один из тех моментов, что гарантирует зрителей, — на крыльце перед входом в дом. Улыбки у всех вымученные, но снимок этот почему-то ее успокаивал.
Она выложила на стол отчет и нашла так напугавшее ее сообщение. Перечитала еще раз. Оно не изменилось. Стала размышлять, что же делать, потом вспомнила, что решение они принимали вдвоем.
Тиа достала мобильник и нашла номер Майка. Затем набрала эсэмэс и отправила ему.
Майк все еще был на коньках, когда пришло сообщение.
— От Наручников? — спросил Мо.