– Увы. Заклинание способно перенести только одного человека и только в тот дом, который он считает родным. Идиотская идея, должен вам сказать, но тогда я был рад и этому.
– Но вы все же сумели войти в Лайгаш?
– Еще бы! Но, к сожалению, «ключа» у нас не было. Так что мы не просто шли: через каждый заслон приходилось прорываться с боем.
– Можно подумать, что мы здесь цветочки собираем, – буркнул Терри.
– Вы уверены, что смогли бы пройти через тех монахов внизу? А через магов, не будь у Мэтта волшебного топора? Через убийцу, не заваляйся у Макобера такой полезный кинжальчик? Через арбалетчиков, если бы не Лентал?
– Кто бы сомневался, что и ваши товарищи тоже чего-то стоили! – польстил ему мессариец.
– И многого, молодой человек, многого! Правда, в нашей талиссе был всего один маг – ваш покорный слуга. Но жрецов тоже двое, и оба поклонялись Деве Весны. Одним словом…
– Одним словом, здесь вы впервые, – грубовато перебил его Терри, который на дух не выносил неудачников. – Другие предложения будут?
Макобер, который, пока шел разговор, оказался в первых рядах, неожиданно замер на месте.
– Клянусь отмычками Ч'варты, впереди под полом что-то есть!
– Что значит – под полом? – не поняла Бэх. – Этажом ниже?
– Ну, не совсем под полом… В общем, не ходите пока никуда.
Он опустился на колени и стал продвигаться вперед едва ли не дюйм за дюймом, внимательнейшим образом осматривая пол.
– Вот она, родимая! – в конце концов прошептал Макобер. – Смотрите.
Он отцепил от пояса ножны вместе с мечом и, удерживая клинок за лезвие, шлепнул им по полу прямо перед собой. Раздался хруст, и в камне возникла дыра фута в три шириной.
Подойдя поближе, друзья заглянули вниз.
Дна видно не было. Совсем как в том ущелье, где под ними проломился мост.
– Да, хороши бы мы были, влетев в такую штуку со всего разгона, – Мэтт поежился. – Как-то я совершенно про них не подумал. Хотя у нас, в общем-то, обычная вещь. Это так, банальненько. Прямо скажем, без воображения строили. Вот то ли дело…
Пока все перебирались через провал, гном успел познакомить друзей примерно с дюжиной конструкций, одна изобретательнее и непременно смертоноснее другой.
– Убедил! – мессариец поднял вверх обе руки. – Мэтти, а ты не мог подождать, пока мы отсюда выберемся? Я теперь не то что спать не стану, мне ходить расхотелось!
– Ничего, будешь осторожнее, – философски парировал гном, наблюдая, как Макобер двинулся дальше чуть ли не в полуприсяде, простукивая пол перед собой любезно одолженным Баурастом незажженным факелом.
А Айвен к тому же строго-настрого наказал мессарийцу не торопиться и не увлекаться.
Однако где-то через четверть часа друзья поняли, что, возможно, это и самый безопасный способ передвижения, но уж наверняка не самый быстрый. Тем более что от всего на свете все равно не убережешься.
И словно в подтверждение этой немудреной мысли, откуда-то из-под потолка коридора раздался короткий приказ:
– Хватай их, ребята.
Рухнув сверху, тонкие, но прочные сети окутали друзей, не давая ни вырваться, ни пошевелиться.
Замок Найтмор, одиннадцать лет назад
Юноша проснулся еще затемно. Пытаясь удержать сон, он покрепче обхватил подушку, с головой закутался в теплое шерстяное одеяло и вновь закрыл глаза.
Но сон не шел. Похоже, он уже успел отправиться к кому-то более благодарному и менее беспокойному.
С досадой высунув голову из-под одеяла, юноша перевернулся на спину и стал прислушиваться к привычной утренней суете.
Замок медленно оживал. Скрипнули ворота конюшни – конюхи отправились кормить лошадей. От калитки доносился громкий разговор – молочница, как обычно, завернула к ним по дороге с фермы. Прогремела поднимаемая решетка, и двор наполнился цоканьем копыт: вернулся ночной дозор.
Начинался самый обычный день. Для всех, кроме него. Сегодня юноше предстояло связать свою жизнь с богом, имя которого нечасто звучало в этих стенах.
Рыцари Ордена Снежного Барса не жаловали Айригаля. Испокон веков покровительницей Ордена считалась Меркар – прародительница всех людей, живущих на Двэлле. Ей они молились чаще других, в ее объятиях, а не в сером царстве Айригаля, рассчитывали найти упокоение после смерти.
Столичные жрецы назвали бы это ересью. Здесь, на Востоке, это было в порядке вещей.
Сегодня он станет жрецом. Айригаль не требовал обета безбрачия, всенощных бдений или очищения постом духа и плоти. И все же предстоящее Посвящение пугало юношу больше, чем все обеты и бдения.
«Лишь слабые подчиняются судьбе. Сильные творят ее сами», – любил говаривать отец.
Что ж, юноша и творил свою судьбу сам. Вернее, сотворил. Не сейчас – девять лет назад.
И вот настал день, когда он должен сдержать свое слово.
Жаль, что отец все еще при дворе и вернется не раньше, чем через месяц. Хотя, может, это и к лучшему…
Юноша хорошо знал, что такое быть жрецом Девы Вечной Весны. Но жрецом Айригаля?..
Книги в библиотеке замка были на эту тему крайне молчаливы.
Бывало, Пожиратель Душ требовал от прошедших Посвящение жить прежней жизнью. Такие люди становились членами королевских советов, магистратами, именитыми купцами. И даже их близкие не знали, кому те молятся по ночам и кто руководит их делами.
Если Айригаль оставит его в Найтморе, зачем прощаться?
Проще всего было бы выскользнуть из замка под любым предлогом – отправиться на охоту, присоединиться к дозору, сделать вид, что внезапно появилось желание навестить соседей.
Малодушие. Пока еще он не принес Клятву, и мама имеет право знать, кем сегодня станет ее сын. Хотя бы для того, чтобы Айригалю не пришло в голову оставить его в Найтморе.
Выскользнув из-под одеяла, юноша быстро оделся. Мама наверняка уже закончила утреннюю молитву…
Уже взявшись за ручку двери, он остановился. Может, лучше отправиться к ней после завтрака – никто же не гонит его к алтарю с самого утра? Или даже сначала собраться в дорогу и уже перед самым отъездом…
Нет, сейчас.
Пройдя по галерее, он подмигнул статуе прадеда, который всегда нравился ему больше других навеки застывших в мраморе предков. Прадед бы его понял…
Юноша решительно постучался в дверь в конце галереи, украшенную изумрудным листком Ашшарат.
– Сын?
Он вздрогнул: на мгновение ему показалось, что мама знает, с чем он пришел. Что она его ждет. Что исчезнуть незамеченным так или иначе не удалось бы.