— Знаете, Эли, этот абзац я вообще не понимаю.
Эли с трудом сдержала вздох.
— А в чем дело, Крейг? — Вообще-то редактора звали Крейгом, но Эли не сомневалась, что имя ему — Калигула.
До трагической гибели своего мужа 11 сентября 2001 года во Всемирном торговом центре Эли работала в солидном нью-йоркском журнале. После смерти Кевина ей пришлось уйти, потому что надо было воспитывать Эрин и Джека. Она взяла творческий отпуск, а потом вообще стала работать внештатно и начала писать статьи для разных журналов. Поначалу предложения о трудоустройстве сыпались со всех сторон, но Эли всем отказывала — из гордости, которая на поверку оказалась глупостью. Она терпеть не могла, когда жалеют. Думала, что выше этого, а теперь было поздно.
Калигула картинно прочистил горло и зачитал абзац вслух:
— «Ближе других расположен городок Парамп. Не застройка, а сплошная помойка. Как будто хищный сарыч одним махом проглотил Лас-Вегас и отрыгнул на дорогу несъедобную дрянь. Художественная форма в виде липкой массы. Бордель с башенками похож на семейный ресторан быстрого питания „Белый замок“. Как в плохом анекдоте. Щиты с огромными ковбоями развешаны вперемешку с рекламой фейерверков, казино, стоянок для трейлеров и вяленой говядины. А сыр там продают только американский, да и тот расфасованный на ломтики».
После многозначительной паузы Калигула сказал:
— Начнем с последней фразы.
— Давайте.
— Вот вы пишете, что сыр в городе «только американский, да и тот расфасованный на ломтики».
— Ну да, — сказала Эли.
— А вы в этом уверены?
— То есть?
— Вы ходили в местный супермаркет?
— Нет. — Эли начала грызть ноготь. — Я же не утверждаю, а просто хочу передать атмосферу городка.
— И для этого надо обязательно обманывать читателя?
Эли поняла, куда он клонит, и промолчала. Калигула ее не разочаровал.
— Эли, откуда вам знать, что другого сыра в городе нет? Вы что, проверили в супермаркете все полки? А даже если да, вам не пришло в голову, что жители могут затовариваться в соседнем городке и преспокойно возить сыр в Парамп? А вдруг они выписывают сыр по почте? Вы меня понимаете?
Эли закрыла глаза.
— Вот мы напечатаем, что в городе есть только американский сыр в индивидуальной расфасовке, а нам позвонит мэр и скажет: «Ребята, а ведь вы врете. У нас разного сыра как грязи. Есть и гауда, и швейцарский, и чеддер, и проволон…»
— Я поняла, Крейг.
— А еще рокфор, сыр с голубой плесенью, моцарелла…
— Крейг…
— Черт возьми, а плавленый?
— Кто плавленый? — Эли теряла ход мысли.
— Не кто, а плавленый сыр, если с первого раза непонятно. Бывает такой сорт. Слышали про такой? Плавленый сыр. Его продают в самой последней дыре. Понимаете?
— Ну да, — Эли впилась зубами в ноготь, — понимаю.
— Так что это предложение надо снять. — Она услышала, как он со скрипом вычеркивает его ручкой. — Теперь предыдущая фраза о стоянке для трейлеров и вяленой говядине.
Калигула не отличался высоким ростом. Эли терпеть не могла редакторов-коротышек и всегда шутила с Кевином на их счет. Кевин был ее неизменным первым читателем. В его обязанности входило превозносить все, что выходило из-под ее пера. Как и многие авторы, Эли страдала от неуверенности в себе и нуждалась в похвале. Любая критика в процессе работы повергала ее в уныние. Вот Кевин и занимался восхвалением. А когда она воевала с редакторами, особенно такими низкорослыми и неказистыми, как Калигула, Кевин всегда занимал ее сторону.
Интересно, подумала Эли, понравится ли Майрону ее слог?
Вообще-то он просил дать ему почитать какие-нибудь ее статьи, но она все время откладывала. В свое время у Майрона был роман с Джессикой Калвер, одной из лучших американских писательниц. Рецензии на ее книги выходили на первой странице книжного обозрения «Нью-Йорк таймс». Ее неизменно включали в финальный список всех крупных литературных премий. Ко всему прочему эта женщина была потрясающе красива, как будто ей мало профессионального превосходства над Эли Уайлдер.
И как с этим бороться?
Раздался звонок в дверь. Она взглянула на часы. Для Майрона еще рано.
— Крейг, можно я перезвоню чуть позже?
Калигула вздохнул.
— Ладно, что с вами делать. А я пока слегка улучшу текст.
От его слов Эли слегка передернуло. Есть старый анекдот об авторе и редакторе на необитаемом острове. Еды уже нет. Остался только стакан апельсинового сока. Идут дни. На подходе голодная смерть. Автор берет сок, и тут редактор выхватывает стакан и шустро в него мочится. Автор в изумлении не может произнести ни слова. «Теперь можно, — говорит довольный редактор, — надо было только слегка улучшить».
В дверь снова позвонили. Эрин помчалась вниз по лестнице и крикнула, что откроет сама.
Эли положила трубку. Эрин открыла дверь. Эли увидела, что ее дочь застыла как каменная, и бросилась к входу.
В дверном проеме стояли двое мужчин с полицейскими жетонами в руках.
— Что вам угодно? — спросила Эли.
— Эли и Эрин Уайлдер?
У Эли задрожали руки. Нет, о гибели Кевина ей сообщили по-другому. Но было и что-то общее. Она посмотрела на дочь. Эрин побледнела.
— Полицейский детектив Лэнс Баннер из Ливингстона. А это детектив Джон Гринхолл из Касселтона.
— А в чем дело?
— Мы хотели бы задать вам обеим несколько вопросов, если не возражаете.
— О чем именно?
— Мы можем войти?
— Хотелось бы сначала узнать, в чем дело.
— Нам надо задать несколько вопросов о Майроне Болитаре.
Эли утвердительно кивнула, одновременно пытаясь угадать, что произошло, и повернула голову в сторону дочери.
— Эрин, иди наверх, а я поговорю с полицейскими, ладно?
— Вообще-то мы хотели… — пробормотал Баннер.
— Да?
— Вообще-то нам надо расспросить, — сказал он, переступив через порог и кивнув в сторону Эрин, — не вас, а вашу дочь.
Майрон стоял в спальне Эйми.
От его дома до Билей было рукой подать. Клэр и Эрик уехали на машине чуть раньше. Майрон наскоро переговорил с Уином и попросил его выяснить, что есть у полиции на Кэти Рочестер и Эйми. Потом он последовал за ними пешком.
Когда Майрон вошел в дом, Эрика уже не было.
— Ездит по округе, — объяснила Клэр, идя перед ним по коридору. — Эрик думает, что она может быть там, где обычно проводила время.
Они остановились перед дверью в комнату Эйми, и Клэр открыла ее.