— Афроамериканка?
— Нет. — Я почувствовал, как пол уходит у меня из-под ног, когда Сингл Шейкер добавила: — Думаю, она из Индии.
Сингл Шейкер ушла, но Мьюз осталась. Я позвонил на мобильник Райе Сингх.
Она откликнулась после третьего гудка:
— Алло?
— Возможно, вы правы.
— Это вы, мистер Коупленд?
Акцент был такой искусственный. И как я мог на него клюнуть? Или в глубине души все знал с самого начала?
— Зовите меня Коуп.
— Хорошо… э… Коуп. — Голос потеплел. В нем зазвучала игривость. — Так насчет чего я, возможно, права?
— Откуда мне знать, что вы не та самая женщина? Откуда мне знать, что вы не сможете осчастливить меня?
Мьюз закатила глаза. А потом изобразила, сунув в рот указательный палец, что блюет.
Я попытался договориться о встрече этим вечером, но Райа мне отказала. Я не настаивал. Иначе у нее могли возникнуть подозрения. И мы договорились на следующее утро.
Я положил трубку и посмотрел на Мьюз.
Она покачала головой.
— Даже не начинай, — предупредил я ее.
— Она действительно сказала, что осчастливит тебя?
— Я же просил: не начинай.
Она вновь покачала головой.
Я взглянул на часы. Половина девятого.
— Пожалуй, поеду домой.
— Хорошо.
— Уже поздно. Иди и ты.
Она словно меня не услышала.
— Дженретт и Маранц… Крепко они за тебя взялись.
— Вывернусь.
— Знаю, что вывернешься. Но удивительно, на что готовы пойти родители, чтобы защитить своих детей.
Я уж собрался ответить, что понимаю все это — у меня самого дочь и я бы сделал все, чтобы уберечь ее от беды. Но прозвучало бы это слишком назидательно.
— Меня ничто не удивляет, Мьюз. Ты работаешь здесь изо дня в день и знаешь, на что способны люди.
— Об этом я и толкую.
— В каком смысле?
— Дженретт и Маранц в курсе, что ты стремишься занять более высокую должность. Они исходят из того, что это твое слабое место. Вот и пытаются узнать о тебе все, чтобы напугать. Это сильный ход. Многие в таких ситуациях ломаются. Процесс-то продолжается. Они подумали, ты пойдешь на сделку, осознав, какой они располагают информацией.
— Они ошиблись. И что?
— Так ты думаешь, они сдадутся? Ты думаешь, они интересовались только твоим прошлым? Или считаешь, что есть другая причина, по которой судья Пирс хочет видеть тебя завтра в своем кабинете во второй половине дня?
По приезде домой меня ждало электронное письмо от Люси.
Помнишь, как мы давали друг другу прослушать песни, которые нам нравились? Не знаю, слышал ли ты эту, но посылаю ее тебе. Не могу набраться храбрости и попросить думать обо мне, когда будешь ее слушать. Но надеюсь, что подумаешь.
С любовью,
Люси.
Я загрузил присланную в приложении довольно редко исполняемую песню Брюса Спрингстина «Вновь в твоих объятиях». Сидел за компьютером и слушал. Брюс пел о безразличии и сожалении, о том, что потерял, о желании все вернуть, о стремлении вновь оказаться в ее объятиях.
Я заплакал.
Сидел, слушал песню, думал о Люси, о той ночи, и плакал, в первый раз после смерти жены.
Потом загрузил песню в ай-под и унес с собой в спальню. Прослушал второй раз, третий, и через какое-то время меня сморил сон.
Следующим утром Райа ждала меня у бистро «Джейнис» в Хо-Хо-Касе, маленьком городке в северо-восточной части Нью-Джерси. Никто не знал, откуда взялось это название. Некоторые, впрочем, утверждают, что слово «хохокас» произнес вождь индейского племени, которому принадлежала эта территория в 1698 году, узнав, что голландцы начали строить там свое поселение. Но убедительных доказательств тому нет.
Райа прибыла на встречу в темных джинсах и белой блузке с отложным воротничком. Разила наповал. Просто наповал. Красота — страшная сила, пусть я и знал, для чего она используется. Я злился из-за того, что едва не угодил в капкан, однако все еще чувствовал влечение к ней, за что себя ненавидел.
С другой стороны, при всей красоте и юности, Райа не могла сравниться с любовью моей юности. И мне это нравилось. Перед моим мысленным взором возникло лицо Люси, и я заулыбался. Дыхание участилось. Раньше так случалось всегда, если я оказывался рядом с Люси. Теперь все вернулось.
Вернулась и любовь?
— Я рада, что ты позвонил, — сказала Райа.
— Я тоже.
Она погладила меня по щеке. На меня пахнуло лавандой. Мы направились к кабинке в глубине бистро. Всю стену занимала фреска, нарисованная дочерью хозяев: обедающие в заведении, в натуральную величину. Наша кабинка, последняя, находилась под гигантскими часами. И пока мы шли, нарисованные глаза, казалось, следили за нами. В последние четыре года я регулярно бывал в бистро «Джейнис». И ни разу часы не показывали точное время. Вероятно, владельцам это нравилось.
Мы сели. Райа обворожительно улыбнулась мне. Я опять подумал о Люси, и эта улыбка не произвела должного эффекта.
— Итак, ты частный детектив, — сказал я. Не хотелось терять времени, да и терпение было на исходе. Я продолжил, прежде чем она начала все отрицать: — Сотрудничаешь с ньюаркской «Эс-вэ-эр». И, конечно же, никогда не работала в индийском ресторане. Мне следовало сразу это понять. Старшая официантка не знала, кто ты такая.
Ее улыбка на мгновение поблекла, но тут же вернулась. Райа пожала плечами.
— Как ты меня раскрыл?
— Об этом позже. И многое из того, что ты мне рассказала, ложь?
— Если на то пошло, самая малость.
— И ты по-прежнему будешь говорить, что действительно не знала, кто на самом деле Маноло Сантьяго?
— Это правда. Я не знала, что он Джил Перес, пока вы мне не сказали.
Меня это удивило.
— Как вы познакомились? — спросил я.
Райа откинулась на спинку, сложила руки на груди.
— Я не должна тебе это рассказывать, знаешь ли. Это связано с адвокатом, который меня нанял.
— Если бы Дженретт нанял тебя через Морта или Флера, ты могла бы привести этот довод. Но у нас ситуация другая. Ты занималась мной. И никогда не сможешь доказать, что на Джила Переса вышла в связи с делом Дженретта и Маранца.
Она молчала.
— А поскольку совесть тебя не мучила, когда ты занималась мной, она не будет мучить и меня, когда я займусь тобой. Я предполагаю, в «Эс-вэ-эр» исходят из того, что я тебя не раскушу. И им незачем знать о том, что ты провалилась. Ты помогаешь мне — я помогаю тебе. Ситуация беспроигрышная.