— В ваших доводах есть логика.
— Благодарю.
— Ваш брат убил мою сестру?
— Нет.
— Кто же ее убил?
Гленда Перес встала.
— Долгое время я ничего не знала. В рамках нашей гипотетической версии я долго не знала, что мой брат жив.
— А ваши родители знали?
— Я пришла сюда не для того, чтобы говорить о них.
— Мне нужно знать…
— …кто убил вашу сестру, я понимаю.
— И?..
— И я собираюсь сказать вам кое-что еще. Но скажу только при определенных условиях.
— Каких?
— Все это останется гипотетической версией. Вы перестанете убеждать полицию Манхэттена, что Маноло Сантьяго — мой брат. И пообещаете оставить моих родителей в покое.
— Этого я вам пообещать не могу.
— Тогда я не смогу рассказать вам то, что мне известно о вашей сестре.
После долгой паузы Гленда Перес повернулась, чтобы уйти.
— Вы адвокат, — подал голос я. — Если займусь вами, вас исключат из коллегии…
— Довольно угроз, мистер Коупленд. — Я молчал. — Мне известно, что случилось с вашей сестрой той ночью. Если хотите, чтобы я поделилась с вами, вам придется пойти на сделку.
— Вам будет достаточно моего слова?
— Нет. Я подготовила документ.
— Вы шутите!
Гленда Перес сунула руку в карман жакета и достала сложенный лист бумаги. Развернула, положила передо мной. В соглашении указывалось, что я больше никого не стану убеждать, что Маноло Сантьяго — Джил Перес, а ее родители освобождаются от любого уголовного преследования.
— Вы знаете, что это соглашение не будет иметь юридической силы.
Гленда Перес пожала плечами:
— Ничего лучше я не придумала.
— Если я что-нибудь и скажу, то лишь в случае крайней необходимости. У меня нет ни малейшего желания причинять вред вашей семье. Я также перестану говорить Йорку или кому-то еще, что, по моему разумению, Маноло Сантьяго — ваш брат. Это я могу пообещать. Но вы прекрасно понимаете: большего потребовать от меня невозможно.
Гленда Перес замялась. Потом забрала бумагу, положила ее в карман и направилась к двери. Взявшись за ручку, повернулась ко мне.
— Версия по-прежнему гипотетическая?
— Само собой.
— Если мой брат вышел из леса живым, то он вышел не один.
Я похолодел. Не мог шевельнуться. Не мог произнести ни слова. Попытался что-то сказать, но с губ не сорвалось ни звука. Я встретился с Глендой Перес взглядом. Какое-то время она не отводила глаз. Потом кивнула, и я заметил, что глаза у нее влажные. Когда она начала поворачивать ручку, ко мне вернулся дар речи:
— Не дурите мне голову, Гленда.
— Я не дурю, Пол. Это все, что мне известно. Мой брат выжил в ту ночь. Как и твоя сестра.
День уже готовился к тому, чтобы сдаться сумеркам, когда Лорен Мьюз добралась до того места, где двадцать лет назад находился летний лагерь.
На щите у въезда она прочитала «Кондоминиум „Озеро Шармейн“». Мьюз знала, что территория огромная, простирается за реку Делавэр, которая разделяла в этом месте штаты Пенсильвания и Нью-Джерси. Озеро и жилые корпуса находились в Пенсильвании. Большая часть лесов — в Нью-Джерси.
Мьюз ненавидела лес. Спорт обожала, но только не под открытым небом. Терпеть не могла насекомых, а следовательно, рыбалку, охоту, туризм, ярмарки с призовыми хряками, — короче, все происходящее в сельской местности или там расположенное.
Она остановила автомобиль у сторожки, где сидел охранник, показала ему удостоверение, ожидая, что ворота тут же раскроются. Не раскрылись. Охранник, здоровенный бугай, унес удостоверение в сторожку и взялся за телефон.
— Эй, я спешу!
— Не помни́ трусики.
— Трусики?.. — Мьюз охватила злость.
Впереди мигали красно-синие огни патрульных машин. Наверное, сюда съехались все копы, оказавшиеся в радиусе пятидесяти миль, подумала Мьюз.
Охранник положил трубку. Остался в сторожке. Не вышел к ее автомобилю.
— Эй! — позвала Мьюз.
Он не отреагировал.
— Эй, приятель, я с тобой говорю!
Он медленно повернулся к ней. Черт, подумала Мьюз, молодой мужчина. Всегда проблема. Пожилые охранники обычно пенсионеры, которым скучно сидеть дома, вежливые и услужливые. Женщина-охранник — мать или бабушка, у которой возникла необходимость заработать лишний доллар. Но мужчина в расцвете сил? В семи из десяти случаев копов они недолюбливали. По очень простой причине: их не взяли в полицию. Вот они и вымещали злобу на тех, кому это удалось. Как могли, вставляли палки в колеса.
Разве можно найти большее удовольствие в своей никчемной жизни, чем заставить ждать главного следователя, более того, главного следователя — женщину?
— Эй, приятель! — вновь позвала она, смягчив тон.
— Проехать нельзя.
— Почему?
— Придется подождать.
— Кого?
— Шерифа Лоуэлла.
— Шерифа? Лобо?
— Лоуэлла. Он велел никого не пускать без его разрешения. — И охранник подтянул штаны.
— Я главный следователь округа Эссекс.
Он пренебрежительно фыркнул:
— Где это здесь округ Эссекс?
— Здесь работают мои люди. Я должна проехать.
— Эй, не помни́ трусики!
— Хороша.
— Что?
— Присказка про трусики. Ты уже дважды ею воспользовался. Очень, очень забавная. Могу я ее повторить, если мне захочется осадить кого-нибудь? Сошлюсь на тебя.
Охранник взял газету, не обращая внимания на Мьюз. Она даже подумала: а не проломить ли автомобилем ворота?
— У тебя есть пистолет? — спросила Мьюз.
Охранник опустил газету.
— Что?
— Пистолет! У тебя есть пистолет? Ты понимаешь, как замена того, чего у тебя не хватает.
— Заткнись.
— А у меня есть, знаешь ли. И вот что я тебе скажу: ты открываешь ворота, я разрешаю тебе его потрогать.
Он промолчал. Потрогать! Мьюз уже хотелось его пристрелить.
Охранник злобно таращился на нее. Она почесала щеку правой рукой, покачав мизинчиком. Судя по физиономии охранника, он был задет за живое.
— Издеваешься надо мной, да?
— Эй! — Мьюз положила вторую руку на руль. — Не помни́ трусики!