А потом инстинкты взяли контроль над разумом, и я отпрыгнул.
Но с пулей разминуться не удалось.
Он целился в середину груди. Пуля попала в бок, пронзила его на уровне талии, как раскаленное копье. Я упал на землю и попытался укатиться за дерево. Айра выстрелил снова. На этот раз промахнулся. Я продолжал катиться.
Моя рука нащупала камень. Я даже не думал, что делаю. Просто поднял и, продолжая катиться, бросил в сторону Айры. Жалкое действо, рожденное полным отчаянием, достойное лежащего на животе ребенка.
Камень полетел. Даже попал в старого хиппи, но броску очень уж не хватало силы. Теперь-то я понимал: Айра заранее все спланировал. Потому-то и потребовал, чтобы я пришел к нему один. Потому-то и увел в лес. Он хотел меня застрелить.
Айра, вроде бы такой безобидный божий одуванчик, на поверку оказался убийцей.
Я оглянулся. Увидел, что он чересчур близко. Мне вспомнился эпизод из первой версии комедии «Свадебная вечеринка», в котором Алану Аркину порекомендовали мчаться зигзагом, чтобы избежать пуль. В сложившейся ситуации такое сработать не могло. От Айры меня отделяли шесть, максимум восемь футов. В руке он держал пистолет. И уже ранил меня — я чувствовал, как течет кровь.
Меня ждала скорая смерть.
Мы спускались по склону. Я все катился, Айра старался не упасть. Пытался занять устойчивую позицию, чтобы выстрелить в меня еще раз. Я знал, что ему это удастся. Знал, что в моем распоряжении лишь несколько секунд.
И шанс у меня только один — изменить направление движения.
Я цапанул руками землю и остановился. Айру мой маневр застал врасплох. Он попытался сбавить ход. Я ухватился обеими руками за дерево и выбросил вперед ноги. Скорее, от отчаяния. Но Айра находился в пределах досягаемости и не очень крепко стоял на ногах. Удар пришелся в его правую голень. Не очень сильный, но все-таки удар.
Айра вскрикнул и рухнул.
«Пистолет, — думал я, — главное, добраться до пистолета».
Шатаясь, я двинулся на него. Более крепкий. Более молодой. Айра же был стариком, почти выжившим из ума. Он мог выстрелить, это точно. В руках и ногах еще хватало силы, но годы и пристрастие к наркотикам замедлили рефлексы.
Я упал на него, пытаясь нащупать пистолет. Он был в правой руке. И я попробовал добраться до нее. «Думай о руке. Только о руке». Наконец мне удалось, и я перекатился на его правую руку, прижал к земле своим телом.
Рука была пуста.
Я настолько на ней сосредоточился, что даже не увидел его левой руки. Она двигалась, описывая широкую дугу. Пистолет, должно быть, при падении выпал из правой руки. Теперь левая сжимала его, как булыжник. Айра ударил меня рукояткой по лбу.
Голову словно пробило молнией. По телу пошли судороги. Я его отпустил. Посмотрел вверх. Он уже целился в меня.
— Ни с места, полиция!
Я узнал голос — Йорк.
Мир застыл. Мой взгляд сместился с дула пистолета на глаза Айры. Мы находились совсем рядом, пистолет едва не касался моего лица. По глазам Айры я видел — он сейчас выстрелит и убьет меня. Копы бежали к нам. Для него все было кончено. Он это знал, но все равно собирался меня застрелить.
— Папа! Нет!
Люси! Он услышал ее голос, и что-то в его глазах изменилось.
— Брось пистолет! Брось! Немедленно!
Опять Йорк. Я по-прежнему смотрел Айре в глаза.
Айра смотрел в глаза мне.
— Твоя сестра мертва, — отчеканил он, а потом сунул ствол себе в рот и нажал на спусковой крючок.
Я отключился.
Так мне сказали. Но какие-то смутные воспоминания у меня остались. Помню, как Айра свалился на меня с разнесенным пулей затылком. Помню крик Люси. Я помню, как смотрел вверх, на синее небо, по которому плыли белые облака. Вероятно, в тот момент я лежал на спине на носилках и меня несли к «скорой помощи». Потом воспоминания оборвались. На синем небе. На белых облаках.
А теперь, когда меня охватывали умиротворение и спокойствие, мне вспомнились слова Айры: «Твоя сестра мертва…»
Я покачал головой. Нет. Гленда Перес сказала мне, что Камилла вышла из леса. Айра не знал. Не мог знать.
— Мистер Коупленд?
Мои глаза открылись. Я лежал на кровати. В больнице.
— Я доктор Макфадден.
Мой взгляд сместился ему за спину. Я увидел Йорка.
— Вас ранили в бок. Рану мы зашили. Все будет хорошо, но какое-то время…
— Док?
Макфадден говорил нараспев, успокаивающим тоном, и явно не ожидал, что его так рано прервут.
— Что?
— Жить я буду, так?
— Да.
— Тогда мы можем обсудить это позже? Мне очень нужно поговорить с этим детективом.
Йорк скрыл улыбку. Я ожидал, что придется настаивать. Гонору у врачей еще больше, чем у адвокатов. Но Макфадден возражать не стал, лишь пожал плечами:
— Конечно. Пусть медсестра даст мне знать, когда вы закончите.
— Спасибо, док.
Он ушел, более не произнеся ни слова. Йорк шагнул к кровати.
— Как вы узнали про Айру? — спросил я.
— В лаборатории определились с ворсинками ковра, которые нашли на теле этого… — Йорк замялся. — Мы еще не закончили с опознанием, но, если хотите, будем называть его Джилом Пересом.
— Буду вам признателен.
— Мы выяснили, что эти ворсинки с коврика очень старого автомобиля. Мы также нашли запись камеры наружного наблюдения около того места, где оставили тело. Она зафиксировала желтый «фольксваген». Мы узнали, что один из таких автомобилей зарегистрирован на Айру Силверстайна, и поспешили сюда.
— Где Люси?
— Диллон задает ей вопросы.
— Не понимаю. Айра убил Джила Переса?
— Да.
— Сомнений нет?
— Никаких. Во-первых, мы нашли кровь на заднем сиденье «фольксвагена». Готов спорить, это кровь Переса. Во-вторых, сотрудники дома престарелых подтвердили, что Перес, он записался в регистрационной книге как Маноло Сантьяго, приходил к Силверстайну за день до смерти. Сотрудники также подтвердили, что на следующее утро Силверстайн уехал на «фольксвагене». Первый раз за шесть месяцев.
Я поморщился:
— Они не подумали, что надо сказать об этом дочери?
— Сотрудники, которые видели, как он уезжал, не работали в тот день, когда Люси Голд приехала к отцу в следующий раз. И потом — они неоднократно говорили мне об этом — ни один суд не признавал Силверстайна недееспособным. Он имел полное право уезжать и приезжать в любое удобное ему время.