Голос ее теперь звучал мягко, еле слышно, в нем появились материнские нотки:
– Ну пожалуйста, Хеши. Пожалуйста, не умирай. Ради Бога, не оставляй меня одну.
– Ни за что, – прошептал Хеши.
Лидия умоляюще посмотрела на Верна. Звонить в полицию нужды не было – судя по завыванию сирен, машины приближались к дому. Хеши сдавил ладонь Лидии.
– Ты знаешь, что надо делать, – сказал он.
– Нет, – едва слышно ответила она.
– Лидия, мы были готовы к этому.
– Ты не умрешь.
Хеши закрыл глаза. Дыхание было хриплым и прерывистым.
– Все решат, что ты просто чудовище, – сказала она.
– Наплевать мне на это. Никто, кроме тебя, меня не волнует. Обещай, Лидия.
– Ты выкарабкаешься.
– Обещай.
Лидия покачала головой. Слезы струились у нее по щекам.
– Не могу.
– Можешь. – Хеши с трудом улыбнулся. – Ты ведь великая актриса.
– Я люблю тебя, – прошептала Лидия.
Но он ее уже не слышал.
Сирены звучали совсем рядом. Верн отступил в сторону. Появились полицейские. Едва войдя в комнату, они сразу окружили Лидию. Она внезапно оторвала голову от груди Хеши.
– Слава Богу! – Слезы вновь полились у нее из глаз. – Слава Богу, этот кошмар наконец позади.
* * *
Рейчел срочно отвезли в больницу. Я хотел проводить ее, но у полиции были свои соображения на сей счет. Я позвонил Зии и попросил ее проведать Рейчел.
Полиция допрашивала нас много часов подряд. Меня, Катарину, Верна – по отдельности, потом всех вместе. По-моему, они нам поверили. Ленни присутствовал при допросах. Некоторое время спустя появились Риган и Тикнер. До того, переговорив с Ленни по телефону, они рылись в записях Бакара.
– Денек длинный получился, а, Марк? – начал Риган.
– По-вашему, сейчас самое время для светской беседы, детектив? – Я уселся напротив него.
– Эта женщина называет себя Лидией Дэвис. Но ее настоящее имя – Лариса Дейн.
Я наморщил лоб:
– Где-то я его слышал.
– В детстве она играла…
– Трикси, – вспомнил я. – В телесериале «Семья смеется».
– Вот-вот. Или, во всяком случае, так она говорит. Что касается этого малого, мы знаем только, что зовут его Хеши, и наша дамочка утверждает, что он силой заставлял ее делать всякие дурные вещи. Ваш друг Верн считает, что она лжет. Впрочем, это не имеет значения. Она утверждает, что о вашей дочери ей ничего не известно.
– Как это?
– По ее словам, Бакар разыскал Хеши и предложил разыграть комедию, то есть потребовать выкуп за пропавшего ребенка. Хеши это понравилось. Куча денег и никакого риска: ребенка ведь красть не надо.
– И к стрельбе в моем доме они не имеют никакого отношения?
– Вот именно.
Я посмотрел на Ленни. Его тоже явно кое-что смущало.
– Но ведь у них мой револьвер. Именно из него они убили брата Катарины.
– Знаю. Она утверждает, будто Хеши его получил от Бакара. Чтобы подставить вас. Хеши застрелил Павла и подсунул револьвер вам, чтобы подозрение пало на вас с Рейчел.
– А откуда у них волосы Тары? И ее одежда?
– По словам мисс Дейн, это тоже дело рук Бакара.
– Таким образом, за похищением моей дочери стоит Бакар? – Я недоверчиво покачал головой.
– Она говорит, что ничего не знает.
– А как насчет моей сестры? Стейси-то каким образом оказалась замешана в этом деле?
– И снова, если верить мисс Дейн, все упирается в Бакара. На Стейси им указал он. Это тоже подстава. Хеши дал Стейси чек и велел разменять его в банке. А потом убил ее.
Я посмотрел на Тикнера, затем вновь на Ригана:
– Что-то не сходится.
– Мы продолжаем расследование.
– У меня вопрос, – вмешался Ленни. – Что заставило их повторить тот же фокус полтора года спустя?
– С точностью мисс Дейн ответить не может, но подозревает, что это просто жадность. Говорит, позвонил Бакар и спросил Хеши, не хочет ли тот заработать еще миллион. Тот сказал: «Почему бы нет?» Разбираясь в бумагах Бакара, мы пришли к выводу, что у него были серьезные денежные затруднения. Так что, скорее всего, мисс Дейн права. Он просто захотел откусить еще раз от того же яблока.
Я потер глаза. У меня защемило в груди.
– А записи Бакара, связанные с приемными детьми, вы обнаружили?
– Пока нет. – Риган переглянулся с Тикнером.
– Как это?
– Слушайте, мы еще в самом начале. Найдем, непременно найдем. Мы изучим все его операции полуторагодичной давности. Если Бакар передал Тару в чьи-то руки, мы обязательно это выясним.
Я вновь покачал головой.
– Ну что еще, Марк?
– Все это выглядит как-то странно. Этот малый организовал себе неплохой источник дохода. Так зачем же убивать меня и Монику? При чем здесь вообще похищения и убийства?
– Пока ничего не могу сказать, – ответил Риган. – Во всей этой истории действительно много неясного. Но на данный момент наиболее вероятным кажется такой вариант: ваша сестра, действуя на пару с сообщником, стреляет в вас и Монику, похищает младенца и передает его Бакару.
Закрыв глаза, я попытался представить себе эту сцену. Неужели Стейси действительно способна на такое? Вломиться ко мне в дом и убить меня? Не верится. И тут мне кое-что пришло в голову.
Отчего я не слышал звона разбитого стекла?
Более того, почему я до выстрела вообще ничего не слышал? Ни разлетающегося на осколки окна, ни звонка, ни стука щеколды, ни скрипа открывающейся двери – вообще ничего. Почему? По Ригану, ответ состоит в том, что у меня произошло выпадение памяти. Но теперь я понял, что это не так.
– Овсяное печенье, – сказал я.
– Прошу прощения?
Я открыл глаза.
– Вы считаете, что я просто что-то забыл, верно? Стейси с сообщником либо разбили окно, либо – ну, я не знаю – позвонили в дверь. И то и другое я непременно должен был услышать. Но не услышал. Помню, я ел печенье, а потом – пустота.
– Ну и…
– Видите ли, до какого-то момента я все прекрасно помню. Я держал печенье в руке. А когда вы нашли меня, оно валялось на полу. Верно?
– Верно, – подтвердил Тикнер.
– Тогда амнезия отпадает. Я стоял у раковины и ел. Это я помню. Это было прямо перед тем, как вы нашли меня. Промежутков во времени нет. И если во всем виновата моя сестра, зачем бы ей раздевать Монику?.. – Я внезапно умолк.