Что интересно, Джош тоже заметил ее и вытаращил глаза.
Рядом с Грейс вырос подоспевший Скотт Дункан.
— Это он?
Грейс кивнула.
Джош — Бородатый Пушок, по обыкновению, недовольный, сидел, опустив голову так, что волосы свешивались на лицо, как вуаль, и вгрызался в тако, словно маисовая лепешка оскорбила его любимую грандж-группу. Наушники были на месте, провод свешивался в сметану. Грейс не хотелось пускаться в нравоучения, но когда подобная музыка сутки напролет компостирует подростку мозги, к добру это не приведет. Вообще Грейс любила музыку. Оставшись одна, она включала плейер погромче, пела и даже танцевала, так что музон или громкость были тут ни при чем. Но как воздействует на психическое здоровье юнца агрессивная жесткость, кувалдой бьющая в уши по многу часов подряд? Из темницы слуха, единственных стен для звука, если перефразировать Элтона Джона, не убежишь. Туда не долетают звуки жизни, разговоры. Искусственный саундтрек к человеческой жизни.
Вряд ли это можно назвать нормальным.
Джош низко опустил голову, притворяясь, что не замечает вошедших. Направляясь к столику Джоша, Грейс не сводила с него глаз. Он очень молод и вызывает скорее жалость, сидя здесь в одиночестве. Она подумала о его мечтах и надеждах. Как давно он, судя по всему, бредет по дороге жизненных разочарований. Она подумала о матери Джоша, о том, сколько сил она на него положила и как, должно быть, тревожится за него. Грейс подумала о своем Максе — интересно, как она поведет себя, если у него начнутся такие вот перекосы?
Они со Скоттом Дунканом остановились перед столом Джоша. Тот снова откусил от лепешки и настороженно взглянул на них. Музыка в его наушниках гремела так, что Грейс легко разбирала слова — что-то о суках и шлюхах. Ладно, пускай повыпендривается.
— Узнаешь эту леди? — спросил Скотт.
Джош пожал плечами и убавил звук.
— Сними наушники, — сказал Скотт. — Сейчас же.
С нарочитой медлительностью Джош подчинился.
— Я спросил тебя, узнаешь ли ты эту леди?
Джош скользнул глазами по Грейс.
— Да вроде.
— Откуда ты ее знаешь?
— По работе.
— Ты работаешь в «Фотомате»?
— Ну.
— А это миз Лоусон. Ваша клиентка.
— Я это и сказал.
— Ты помнишь, когда она заходила в ателье в прошлый раз?
— Нет.
— Думай лучше.
Джош пожал плечами.
— Два дня назад, так?
Юнец снова передернул плечами.
— Может…
Скотт Дункан достал фирменный конверт «Фотомата».
— Ты проявлял эту пленку?
— Вам лучше знать.
— Я тебя спрашиваю! Смотри на конверт.
Джош нехотя перевел взгляд на конверт. Грейс стояла молча. Джош не спросил Скотта Дункана, кто он и что они от него хотят. Интересно почему?
— Ну, я проявлял…
Дункан вынул снимок с перечеркнутой блондинкой и положил его на стол:
— Ты подложил эту фотографию в заказ миз Лоусон?
— Нет.
— Ты уверен?
— На все сто.
Грейс выждала мгновение. Она не сомневалась: Джош лжет, и заговорила:
— А откуда тебе знать?
Скотт и Джош уставились на нее.
— Чего? — удивился юнец.
— Ты кладешь пленку в машину, — продолжила Грейс. — Она печатает снимки и выдает их стопкой. Затем ты перекладываешь стопку в конверт. Так?
— Ну.
— Ты что, рассматривал каждую фотографию?
Джош ничего не сказал. Только нервно оглянулся, словно в поисках помощи.
— Я видела тебя за работой. Ты листаешь журналы, слушаешь свою музыку и практически не проверяешь снимки. Так откуда тебе знать, Джош, какие были в моей пачке?
Джош взглянул на Скотта Дункана в тщетной попытке найти поддержку и вновь повернулся к Грейс:
— Просто эта фотка странная, вот и все.
Грейс ждала.
— Ей на вид лет сто. Размер стандартный, но это не кодаковская фотобумага. Вот почему я уверен. Я ее никогда раньше не видел. — Джошу понравилось, как он вывернулся. Глаза его заблестели лживым огоньком. — Я сразу об этом подумал, когда он спросил, не я ли подложил снимок в вашу пачку. Я решил, он спрашивает, видел ли я его когда-нибудь раньше.
Грейс молча смотрела на него.
— Слушайте, я не все смотрю, что проходит через нашу машину, но я никогда не видел этого снимка. Больше я ничего не знаю, ясно?
— Джош!
Джош повернулся к Скотту.
— Так или иначе, снимок попал в конверт с заказом миз Лоусон. Ты можешь объяснить, как он там оказался?
— Может, она его сама прихватила?
— Нет, — ответил Дункан.
Джош снова подчеркнуто пожал плечами. Так, глядишь, и мышцы накачает без отрыва от производства.
— Расскажи, как все происходит, — велел Дункан. — Как ты проявляешь пленки?
— Да она уже все сказала. Я кладу пленку в машину, а дальше дело техники. Я только устанавливаю размер и количество.
— Количество?
— Ну, сколько снимков печатать с каждого негатива — один, два, сто…
— А выходят они уже стопкой?
— Ну.
Джош заметно расслабился, почувствовав под ногами твердую почву.
— И ты кладешь их в конверт?
— Ну да, в тот самый, который заполнил клиент. И ставлю в коробку в алфавитном порядке. И все.
Скотт Дункан посмотрел на Грейс. Она молчала. Он вынул свой жетон.
— Ты знаешь, что означает мой жетон, Джош?
— Нет.
— Это значит, что я работаю в федеральной прокуратуре и могу сделать твою жизнь страшно интересной и наполненной, если ты меня рассердишь. Понял?
Джош, явно струхнув, принужденно качнул головой — понял.
— Я тебя в последний раз спрашиваю: ты знаешь что-нибудь об этой фотографии?
— Не знаю, клянусь. — Джош панически заозирался. — Мне пора на работу.
Он встал. Грейс помешала ему:
— Почему позавчера ты ушел с работы раньше обычного?
— Чего?
— Через час после того, как забрала заказ, я приезжала в ателье, а тебя уже не было. И на следующее утро тоже. Так что с тобой случилось?
— Я заболел, — быстро ответил Джош.
— Да?
— Да.
— Сейчас уже полегчало?