Ларю продолжал смотреть на мост.
— Прекрасный вид, — сказал он.
— Ты сюда не любоваться пришел.
Ларю пожал плечами:
— Ну, я уж полюбуюсь заодно.
Веспа ждал. Уэйд Ларю не оборачивался.
— Ты признался.
— Да.
— Так и было?
— В то время? Нет.
— Что значит — в то время?
— Вы хотите знать, я ли произвел те два выстрела в ночь Бостонской давки. — Ларю наконец повернулся и бросил прямой взгляд на Веспу. — Почему?
— Я хочу знать, кто убил моего мальчика.
— Я в него в любом случае не стрелял.
— Ты знаешь, о чем я.
— Слушайте, можно вопрос?
Веспа выжидательно промолчал.
— Вы это делаете для себя? Или для сына?
Веспа подумал.
— Не для себя.
— Значит, для сына?
— Райан мертв. Ему от этого лучше не будет.
— Тогда для кого?
— Не важно.
— Для меня важно. Если не для себя и не для своего сына, то почему вы до сих пор хотите мести?
— Потому что она должна свершиться.
Ларю кивнул.
— По закону мирового равновесия, — пояснил Веспа.
— Инь и ян?
— Вроде того. Восемнадцать человек погибли. Кто-то должен заплатить.
— Иначе мир лишится равновесия?
— Да.
Ларю вытащил пачку сигарет и предложил Веспе. Тот отрицательно покачал головой.
— Ты стрелял в ту ночь?
— Да.
И тут Веспа взорвался. Такова была его натура — за долю секунды он переходил от спокойствия к неконтролируемой ярости — прилив адреналина происходил мгновенно, как рисуют в мультфильмах. Он с размаху ударил Уэйда Ларю кулаком прямо в лицо. Тот повалился на спину, затем сел, поднес руку к носу, посмотрел на кровь — и улыбнулся обидчику:
— Равновесие восстановилось?
Веспа тяжело дышал.
— Это только начало.
— Инь и ян, — сказал Ларю. — Ничего теория, мне нравится. — Он вытер лицо тыльной стороной ладони. — Не подскажете, вот этот ваш универсальный способ восстановления равновесия, он для всех поколений действует?
— Что ты несешь, черт тебя побери?
Ларю улыбнулся, показав окровавленные зубы:
— Мне кажется, вы знаете.
— Я убью тебя. Вот что тебе нужно знать.
— Потому что я сделал нечто плохое и должен заплатить?
— Да.
Ларю поднялся на ноги:
— А как же вы сами, мистер Веспа?
Веспа снова сжал кулаки, но адреналиновая волна уже спадала.
— Уж вы-то много чего наделали. И как, заплатили за это? — Ларю склонил голову. — Или это ваш сын за вас расплатился?
Веспа тяжело ударил Ларю в живот, а когда тот согнулся, добавил по затылку. Ларю снова упал, и Веспа пнул его в лицо. Ларю лежал на спине. Веспа подошел на шаг. Кровь капала изо рта Ларю, но он по-прежнему смеялся. Слезы были на лице Веспы.
— Над чем ты ржешь?
— А я раньше тоже жаждал мести.
— За что?
— За то, что оказался в камере.
— Поделом тебе, и мало еще…
Ларю кое-как сел.
— И да, и нет.
Веспа отступил и осмотрелся. Крам стоял неподвижно, глядя на них обоих.
— Ты сказал, что хочешь поговорить.
— Ничего, я подожду, пока вам надоест меня бить.
— Выкладывай, зачем звонил.
Уэйд Ларю наконец обрел равновесие, прикоснулся рукой к губам, проверяя, есть ли там кровь, и, казалось, обрадовался, что есть.
— Я хотел отмщения — передать не могу, как сильно. Но сейчас, сегодня, когда вышел, когда вдруг стал свободен… Я уже не хочу мстить. Я провел пятнадцать лет в тюрьме, но мое наказание закончилось, а вот ваше, мистер Веспа, раз уж зашел об этом разговор, никогда не закончится, верно?
— Чего ты хочешь?
Ларю поднялся на ноги и подошел к Веспе.
— Вам больно, — произнес он, и голос его звучал мягко, сердечно, чуть ли не ласково. — Я хочу, чтобы вы знали все, мистер Веспа. Я хочу, чтобы вы узнали правду. Это должно закончиться сегодня, так или иначе. Я хочу жить своей жизнью, а не оглядываться, поэтому я расскажу вам, что знаю. Я вам все расскажу, а вы решайте, как вам быть.
— Я не ослышался, ты вроде сам признался, что стрелял в тот вечер?
Ларю проигнорировал вопрос.
— Вы лейтенанта помните, Гордона Маккензи?
Вопрос удивил Веспу.
— Охранника? Разумеется.
— Он приходил ко мне в тюрьму.
— Когда?
— Три месяца назад.
— Зачем?
Ларю улыбнулся:
— Восстановить космическое равновесие. Восстановить справедливость. Говорил, его ведет провидение.
— Не понимаю.
— Маккензи умирал. — Ларю тронул Веспу за плечо. — И перед смертью захотел исповедаться.
Пистолет был у Грейс на щиколотке, в кобуре на нейлоновой ленте.
Она завела машину. Азиат сел рядом.
— Выезжай на дорогу и поверни налево.
Грейс, конечно, была испугана, но в то же время ощущала странное спокойствие. Грейс словно оказалась в так называемом глазу бури. Что-то должно произойти. И это что-то даст возможность найти все ответы. Она попыталась выделить главное.
Прежде всего нужно увезти его подальше от детей.
Это сейчас задача номер один. С Эммой и Максом все будет в порядке — учителя остаются на улице, пока не разберут всех детей. Когда учительнице надоест ждать, она с нетерпеливым вздохом отведет детей в канцелярию. Миссис Динсмонт, боевой ветеран среди секретарш, с удовольствием поцокает языком, осуждая нерадивую мамашу, и оставит детей ждать. Такое уже было полгода назад, Грейс опоздала тогда из-за дорожных работ. Терзаемая чувством вины, она рисовала себе сцены, достойные «Оливера Твиста», представляя, как ее ждет сынишка, но когда приехала, Макс в канцелярии раскрашивал динозавра и вовсе не хотел уходить.
Школы уже не было видно в зеркало заднего вида.
— Поверни направо.
Грейс подчинилась.
Похититель сказал, что везет ее к Джеку. Грейс не знала, правда это или нет, но отчего-то казалось — правда. Она понимала: азиат это делает не по доброте душевной. Ее предупреждали — она подобралась слишком близко. Яснее ясного, что он крайне опасен и без пистолета на поясе: вокруг него была какая-то особая аура, он вел себя как человек, привыкший идти по трупам.