Бой шел уже пятый час. От верной гибели военнослужащих, следовавших из Ханкалы небольшой колонной, спасло только то, что здание школы, в которое десантники успели перебежать под огнем противника, было построено из кирпича, в отличие от остальных домов селения, которые в горных районах строились дедовским способом: каркас из жердей обмазывался с двух сторон глиной, и дом готов.
На зубах противно скрипела кирпичная пыль, в воздухе постоянно висело оранжево-серое облако. Огонь был настолько плотным, что уже в первые минуты боя все оконные рамы и двери были вышиблены пулями, и теперь их обломки валялись по всему зданию.
В большой комнате, когда-то служившей учительской, а теперь ставшей лазаретом, каким-то чудом сохранилось несколько полуразвалившихся шкафов. Их навалили на окна, чтобы уберечь раненых от осколков и пуль.
Седой тоже был уже трижды ранен, но все ранения были легкими, и он ограничился перевязками. Число тяжелораненых перевалило за десяток. Двое бойцов и врач отряда постоянно находились при раненых, оказывая им посильную помощь. Медикаменты и перевязочные материалы быстро заканчивались.
Пятеро погибших десантников остались на земле около подорвавшегося на фугасе БТРа. Их вынести не удалось, так как обстрел начался сразу после взрыва. Ехавший следом «ГАЗ-66» пулеметным огнем был превращен в решето. Из кузова успели выпрыгнуть только трое.
В школе тоже была засада – десятка полтора боевиков. Но других укрытий просто не было, и засаду смели одним мощным ударом. Очень кстати у боевиков, погибших в школе, оказался солидный боезапас: у каждого по две «Мухи», подствольники, гранаты, огромное количество патронов. Но самое главное – у них была рация, и Седой, настроившись на частоту «Каскада», передал дежурному радисту информацию о нападении на колонну.
Сгущались сумерки… Огонь со стороны боевиков усилился. Седой надеялся, что с наступлением темноты «духи» уйдут, но все же отобрал четверых бойцов, чтобы отправить тех в секреты. Перебегая от окна к окну, он обследовал все помещения школы, выбирая места размещения секретов за ее пределами. То, что он увидел внутри, оптимизма не внушало. Ранены были почти все. Патронов было достаточно, но гранат Седой нашел всего десять, «Муха» осталась одна, и то только потому, что ее засыпало рухнувшей с потолка штукатуркой. Все ВОГи в горячке боя расстреляли.
Седой выбрал двоих легкораненых и поручил им собрать все магазины и снарядить их – благо хоть в патронах недостатка не было. Затем он подполз к бойцам, назначенным им в секреты.
– Ты, братишка, выйдешь наружу через дыру в торцевой стене здания. Сортир во дворе видел? – Десантник утвердительно кивнул. – Доползешь до него и укроешься с западной стороны. Будешь держать под контролем часть улицы, примыкающую к лесу.
– Ты, – обратился Седой ко второму, – пойдешь к арыку за школой. Позицию выберешь с таким расчетом, чтобы простреливать проход через футбольное поле и не допустить прорыва с твоей стороны.
– Следующий, ты выйдешь через черный ход. Около него заросли сирени, но дальше метров пятьдесят открытого пространства. Тебе нужно доползти до забора и там найти укрытие. С твоей стороны вряд ли полезут, твоя задача в случае атаки в лобовую – через ворота – поддержать огнем товарищей.
– Ну, а тебе самое трудное, – Седой повернулся к контрактнику-пулеметчику. – Ты вывалишься через парадный вход – вернее, через то, что от него осталось, доползешь до ворот и там заляжешь. Вероятнее всего, атаковать они будут с твоего направления, так что окопайся как положено.
– Теперь что касается всех: ночь, по всему, будет темная, видимость почти нулевая. Придется больше полагаться на слух. Через два часа я вас сменю. При малейшем движении со стороны противника – огонь на поражение!
Седой выдал каждому по две гранаты и скомандовал: «Вперед». Десантники растворились в темноте ночи.
Стрельба со стороны боевиков почти утихла. Лишь изредка кто-то выпускал по окнам пару-тройку коротких очередей.
Седой наконец-то смог заняться своими ранами. Он размотал окровавленную повязку на правой голени и осмотрел рану. Наспех перевязанная, она воспалилась, края раны развернулись; осколок глубоко, до кости рассек мышечные ткани. Седой вынул из контейнера в рукояти ножа пенал, в котором у него всегда находились стерильные комплекты для обработки ран; обмыл рану ставшей теплой за день водой из фляжки и, зажав зубами обрезиненную рукоять ножа, чтобы ненароком не заорать от боли, наложил четыре шва на кровоточащую рану.
Немного отдохнув от болевых ощущений, туго забинтовал ногу. Две другие раны его не беспокоили, поскольку по касательной слегка зацепили мягкие ткани.
За стенами школы было тихо, только оглушительно орали цикады. Седой прилег под окном в углу класса, подложив под голову тубус «Мухи». Он вспомнил утро этого дня, которое не предвещало ничего недоброго. Рано утром Седой ожидал на «взлетке» «вертушку», чтоб улететь из Ханкалы в пункт постоянной дислокации подразделения. Но подошел товарищ из разведотдела группировки и сообщил, что «добро» на вылет не дают из-за низкой облачности в районе посадки. Но в Энгиной идет колонна десантников, и Седой может добраться до места с ними. Вот так он и «добрался» до этого горного селения, где колонну ждала засада.
«Духи» полезли ровно в 24.00, когда Седой отбирал четверых бойцов, которые должны были сменить дозорных.
Первым их обнаружил сержант-пулеметчик, оборудовавший себе стрелковую ячейку в районе школьного туалета. Он увидел несколько теней, метнувшихся через улицу к пролому в заборе, и нажал на спуск. Тут же из леса поперла темная масса, полыхая вспышками выстрелов. Сержант, надежно укрытый каменным забором, встретил их свинцовым ливнем.
Вторая, наиболее многочисленная группа боевиков, атаковала фасад школы по фронту. Контрактник оборудовал стрелковую ячейку по всем правилам военной науки. В первую очередь он обезопасил свое направление, установив растяжку из двух «эфок», которая перекрыла улицу. В узкой улочке, по которой боевики выходили к школе, взрыв двух гранат произвел эффект, подобный выстрелу гаубицы: передовой отряд их полег почти полностью. «Духи», получив жесткий отпор, озверели. По зданию школы одновременно лупанули и «Мухи», и РПГ-7, и подствольники. Строение содрогнулось. С потолка обрушились остатки штукатурки вместе со слоем бетона с плит перекрытия. Две или три гранаты взорвались непосредственно в помещениях школы. Противно завизжали в замкнутом пространстве осколки…
Некоторое время в классах и коридорах вообще ничего не было видно из-за поднятой взрывами пыли. По этой причине никто не стрелял: бойцы выкашливали ядовитую пыль и терли запорошенные глаза.
Седой приник к выбитому взрывом отверстию в стене, пристально всматриваясь в темноту, разрываемую вспышками выстрелов. Он не мог понять, почему банда не уходит, ведь с каждой минутой возрастает возможность подхода федеральных сил для деблокирования школы. А боевики все продолжают атаки, теряя людей.