Тем не менее, несмотря ни на что, жизнь продолжается. Я вынула белье из стиральной машины и отправила его в сушилку, чтобы довести до кондиции джинсы, ведь мне нужно было наконец переодеться. Мы поехали в Кромвелл на машине Дейзи и, когда остановились перед домом священника, увидели Фоли, сидящего на крыльце в деревянном кресле-качалке. Руки его лежали на коленях, а лицо после вчерашнего было опухшим. Щеки раздулись, словно надутые изнутри, синяки под глазами потемнели и распространились на все лицо. Он помылся, переоделся, но из-за тампонов в ноздрях и шины на переносице невозможно было вымыть голову, и на волосах осталась запекшаяся кровь. Увидев нас, Фоли сразу понял, что новости плохие. Так человек точно знает, что его ждут неприятности, если в дверь стучит полицейский.
Дейзи остановилась в нескольких шагах от крыльца.
— Ты уже знаешь?
— Нет. Пастор сказал, что звонили, но я отказался брать трубку, пока не услышу новости от тебя.
— Они обнаружили в машине тело. Личность пока не установлена, но там и останки собаки, так что я не сомневаюсь в том, что это мама.
— Как она умерла?
— Это будет известно завтра или послезавтра — после вскрытия.
— По крайней мере она нас не бросила. Я пытаюсь найти утешение хотя бы в этом.
— И все же мы надеялись на лучшее.
— Ты думаешь, это я ее убил?
— Я не знаю, что думать.
— Я любил ее. Я знаю, что ты мне не веришь, но я любил ее всем сердцем. — Слезы покатились по его щекам, они лились так обильно, словно он вдруг открыл шлюзы своих глаз. Лично меня эти слезы особенно не тронули, и жалеть его не хотелось. Дейзи тоже не понравилось, что он разыгрывал из себя жертву. Мы все знали, кто был настоящей жертвой.
— Так не любят, папа. С помощью кулака. Господи, если это любовь, я лучше обойдусь без нее.
— Это не так.
— Нет, так. Я же помню, как ты бил ее.
— Я не отрицаю, иногда бил. Но ты не должна зацикливаться на этом. Ведь было и хорошее. Брак — сложная вещь.
— Найди себе лучше адвоката, папа, потому что я скажу тебе, в чем тут сложность: тело завернуто в кружевную занавеску, а череп собаки размозжен лопатой…
В машине по дороге домой к Дейзи я помалкивала, понимая ее состояние. Наконец она сказала:
— Клянусь Богом, если это он убил маму, я хочу, чтобы он ответил за это по полной.
— К сожалению, это не так просто. Теперь от меня ничего не зависит. Идет расследование убийства, и, поверьте, департамент шерифа во мне не нуждается. Для местных правоохранительных органов не имеет значения то, что я лицензированный частный сыщик. Самый быстрый способ восстановить против себя полицию — это вторгнуться в ее сферу деятельности.
Лицо Дейзи приняло напряженное выражение.
— Вы должны мне один день работы. Я заплатила вам двести пятьдесят долларов — по пятьдесят долларов в день за пять дней работы, а вы проработали только четыре.
— Это правда.
— Один день. Это все, чего я прошу.
— И что мне надо будет делать?
— Я уверена, что у вас есть своя версия. Я согласна с тем, что вы говорите о департаменте шерифа, но об этом деле вы знаете больше их.
— И это тоже правда, — сказала я.
Мне не терпелось удовлетворить собственное любопытство, и я уже думала о том, каким образом это сделать, чтобы не отнимать у полицейских их хлеб. В прошлом я, случалось, чувствовала себя виноватой, когда переходила эту грань, но на сей раз не испытывала никаких угрызений совести. По крайней мере пока.
Когда мы вошли в дом Дейзи, я первым делом натянула джинсы — еще горячие после сушки, собрала свой парфюм, одежду и засунула все в пластиковый пакет. Затем забросила его вместе с сумкой на заднее сиденье машины и выехала из гаража. Была суббота. Муниципальные учреждения закрыты, но публичная библиотека в Санта-Марии должна работать, и я решила, что в нее стоит заглянуть. Я проехала на север до четырехсотого квартала и оставила машину на автостоянке.
Библиотека размещалась в двухэтажном здании в испанском стиле со стандартной красной черепичной крышей. Архитектура Санта-Терезы и Санта-Марии во многом схожа, хотя некоторые здания последней кажутся моложе двадцати пяти лет. Я не увидела ни «старого города», ни какого-либо смешения испанского, викторианского и поствикторианского стилей с современными зданиями, которыми так гордится Санта-Тереза. Многие пригороды вроде того, где жил Тим Шефер, относились к пятидесятым, шестидесятым и семидесятым годам — десятилетиям, когда дома на одну семью были совершенно безликими.
Зайдя внутрь, я спросила, как пройти в библиографический отдел, и меня направили к лифту, который поднял меня на второй этаж. Первым делом я взяла ролик микрофильма газеты «Санта-Мария кроникл» с 1 июня по 31 августа 1953 года. Я просмотрела все номера газеты — день за днем, ища хоть какую-нибудь зацепку.
В масштабах страны главным событием была казнь Юлиуса и Этель Розенберг. За этот период стоимость почтовых марок выросла с трех до пяти центов. Появилась новая надежда на перемирие в Корее. В разделе хроники сообщалось о приеме с вручением наград, устроенном Ливией Креймер, — приводился список награжденных дам. В местном театре шла «Клеопатра» Де Милля с Клодеттой Колберт и Уорреном Вильямом в главных ролях, а в кинотеатре демонстрировался «Дьявол Буана». Приближаясь к Четвертому июля, я узнала, что индейцы Санта-Марии проводили игру с командой «Сан-Луи Блюз» в 8.30 на стадионе «Элкс филд», а у 144-го батальона полевой артиллерии Четвертого июля был сбор. Как я и предполагала, хотя в пятницу многие учреждения работали, банки были закрыты. Наконец я наткнулась на заметку об исчезновении Виолетты, копия которой была в папке Дейзи. Я начала фотокопировать страницы, начиная с 30 июня до следующей недели.
Покончив с этим, я направилась к стеллажам и просмотрела тома на левой стене в поисках указателя за 1952 год. Указатель за 1953 год отсутствовал, но я подумала, что в моем случае данные за 1952 год могут оказаться более полезными. Я поставила сумку на пол и села за стол.
Просматривая справочник, я наткнулась на одну из карт, которую срисовала во время первой поездки в Сирина-Стейшн. Я встречалась со многими людьми, которые были тесно связаны с Виолеттой, но не говорила ни с кем, кто просто жил с ней по соседству. При расследовании убийства каждый, кому есть что скрывать, может солгать, постараться сбить с толку, указать пальцем на кого-то другого. Незаинтересованный наблюдатель — лучший источник информации.
Сирина-Стейшн занимала в справочнике две страницы: приводились данные об адресе, имени и роде занятий примерно шестидесяти семей. Я насчитала сорок семь строителей, одиннадцать рабочих на нефтяной скважине, медсестру, бармена (Макфи), сельскохозяйственного рабочего, четырех железнодорожных рабочих, восьмерых чернорабочих, почтмейстера и учителя. Фоли в то время называл себя строителем, а Виолетта упоминалась как домохозяйка. «Голубая луна», прачечная и авторемонтная мастерская — вот и весь частный бизнес в городе. Соседями Салливанов слева были Йон и Бернадетта Эриксен, а на улице позади их дома жила супружеская пара — Арнольд и Сара Тредвел. На один дом ниже от Эриксенов проживала семья по фамилии Эрнандез. Я выписала все это на всякий случай — вдруг что-то пригодится. Я нашла имена Ливии и Чета Креймер, но фамилии Вилкокс и Оттвейлер отсутствовали. Я просмотрела пять страниц, посвященных маленькому городку Кромвелл, в поисках этих имен. Частного бизнеса в нем было намного больше, однако и он умещался всего в восьми столбцах. Я сфотокопировала все эти страницы, чтобы позже изучить их как следует, не возвращаться же сюда еще раз.