Я отрицательно помотала головой, мгновенно придумав ответ:
– Нет. Это был Хэррис Браун, бывший полицейский.
Венделл задумчиво покачал головой, показывая, что это имя ничего ему не говорит.
– Лейтенант полиции, бывший лейтенант, – уточнила я.
– Никогда о нем не слышал.
– Зато он слышал о вас. Его назначили вести расследование после вашего исчезновения. А потом отстранили, не знаю, почему. Я надеялась, вы мне сможете это как-то объяснить.
– Вы уверены, что он выслеживал именно меня?
– Не думаю, чтобы его пребывание там было простой случайностью, – ответила я. – Хэррис жил в триста четырнадцатом номере. А я – в триста шестнадцатом.
– Послушай, папа, может быть, мы закончим наш разговор?
Брендон закапризничал, и Венделл слегка пошлепал его, но без особого энтузиазма. Потом дед взял маленькую мягкую собачку и принялся вертеть ее перед носом у Брендона, одновременно продолжая участвовать в разговоре. Брендон схватил собачку за уши и притянул ее к себе. Должно быть, у него резались зубы, потому что он вгрызся в резиновое тельце собачки с теми же неподдельными энергией и жадностью, с какими я сама вгрызаюсь в жареного цыпленка. Удивительно, но его гримасы и ужимки странным образом дополняли разговор, продолжавшийся между Венделлом и Майклом.
– Я должен был скрыться, Майкл. – Судя по всему, Венделл продолжил разговор с того места, на котором он прервался после моего появления. – С вами это никак не было связано. Дело было во мне самом. В моей жизни. Я так сильно пролетел, что просто не было другого способа исправить положение. Надеюсь, когда-нибудь ты это сам поймешь. В нашем правосудии справедливости не найдешь.
– А-а, оставь ты это. Не нужно мне речей. Мы с тобой не на уроке политграмоты. Перестань нести чепуху, а главное, не пудри мне мозги насчет справедливости, понял? Ты провел здесь слишком мало времени, чтобы успеть это выяснить.
– Майкл, перестань, пожалуйста. Я не хочу с тобой ссориться. У нас для этого просто нет времени. И я не требую, чтобы ты соглашался с моим решением.
– Речь не обо мне одном, папа. Как насчет Брайана? Именно ему досталось больше всего.
– Я знаю, он сорвался, и делаю, что могу, – ответил Венделл.
– Ты был нужен Брайану, когда ему было двенадцать лет. А теперь уже поздно.
– Я так не думаю. Вовсе не думаю. Здесь ты не прав, поверь мне.
Майкл сделал гримасу и картинно воздел глаза к потолку.
– Поверить тебе? Ну и дерьмо же ты, папочка! Почему это я должен тебе верить? Да я тебе никогда в жизни больше не поверю!
Было видно, что Венделл искренне обескуражен и расстроен резкостью тона Майкла. Он не любил, чтобы ему противоречили. И не привык, чтобы его точку зрения оспаривали, особенно если это делал мальчишка, которому, когда Венделл исчез, было всего семнадцать лет. Майкл превратился во взрослого мужчину уже в отсутствие Венделла. Ему пришлось занять в семье то место, которое опустело с бегством отца. Возможно, Венделл полагал, что, вернувшись, сумеет все поправить, залечить прежние обиды, все расставить по своим местам. Думал, что спокойное объяснение сможет как-то компенсировать тот факт, что он бросил семью на произвол судьбы и сбежал.
– К сожалению, мы с тобой не поймем друг друга, – проговорил Венделл.
– Почему ты не вернулся и не уладил того, что наделал?
– Я не мог вернуться. Совершенно не представлял себе, как можно исправить положение.
– То есть тебя это просто не волновало. Тебе не хотелось идти ради нас ни на какие жертвы. Что ж, спасибо тебе огромадное. Мы ценим твою преданность семье. Это очень на тебя похоже.
– Нет, сынок, это неправда.
– Правда. Ты бы мог остаться, если бы только захотел, если бы мы для тебя хоть что-то значили. А правда состоит в том, что мы для тебя не значили ничего. Но это уже наша собственная проблема, верно?
– Разумеется, вы для меня многое значите. Я тебе именно это и пытаюсь втолковать, разве не так?
– Не знаю, папа. На мой взгляд, ты просто пытаешься как-то оправдать свое поведение.
– Ничего подобного. Это было бы бессмысленно. Я не могу переделать прошлое. Не могу изменить все то, что случилось тогда. Мы с Брайаном явимся с повинной. Ничего лучшего в нашем положении я сделать не могу, а если есть что-то лучшее, то не знаю, в чем оно заключается.
Майкл отвел глаза в сторону и в отчаянии помотал головой. Я чувствовала, он хотел возразить, но передумал.
Венделл откашлялся.
– Мне надо идти. Я сказал Брайану, что обязательно там буду. – Он поднялся, продолжая держать ребенка на руках.
Джульетта свесила ноги с кровати и тоже встала, готовая взять у него малыша. Разговор явно испортил ей настроение. Нос у нее покраснел, рот скривился от расстройства.
Майкл сунул руки в карманы.
– Ты Брайану вовсе не помог тем, что организовал это ложное освобождение.
– Сейчас я это и сам понимаю, но мы ведь не могли знать все заранее. Я переменил свои взгляды на многое. Но, так или иначе, а в этом мы с твоим братом должны разобраться сами, вдвоем.
– Из-за тебя Брайан сейчас в гораздо худшем положении, чем он был раньше. Если вы с ним не явитесь с повинной немедленно, копы схватят его, засадят за решетку, и тогда он уже до конца дней своих света белого больше не увидит. И что ты тогда будешь делать? Удерешь на какой-нибудь чертовой яхте, наплевав на весь свет? Желаю удачи.
– Тебе не приходит в голову, что и мне тоже придется расплачиваться, а?
– По крайней мере, над тобой не висит обвинение в убийстве.
– Не знаю, есть ли смысл продолжать этот разговор, – заявил Венделл, не обратив никакого внимания на суть сказанного Майклом. У меня было такое впечатление, что каждый из них тянул разговор в свою сторону. Венделл пытался восстановить свой отцовский авторитет. А Майкл не желал выслушивать всякую чушь. Он теперь сам был отцом, имея сына, и потому понимал, сколь многого лишил себя Венделл, бросив тогда семью.
– Мне пора идти, – проговорил Венделл, протягивая руку Джульетте. – Рад, что нам удалось познакомиться. Жаль только, что при таких обстоятельствах.
– Надеюсь, мы еще увидимся? – спросила Джульетта. По щекам у нее бежали слезы, от которых под глазами образовались потеки краски. Горе, казалось, просто било из Джульетты, будто прорвавшая плотину вода.
Майкл внимательно наблюдал за происходящим, выражение лица у него было затравленное.
Кажется, даже на Венделла произвело впечатление столь откровенное излияние чувств.
– Да, конечно. Обязательно. Обещаю. – Взгляд Венделла перешел на Майкла, возможно, в ожидании хоть какого-то сочувствия с его стороны. – Прости, что я доставил тебе столько неприятностей. Я не хотел этого.