– Не думаю, что Венделл Джаффе всерьез задумывается над своими действиями, – заметила я. – Я и Майклу то же самое говорила. Не принимайте поступки Венделла на свой счет.

– Страховая компания возбудит против него иск?

– В общем-то на данный момент сам Венделл не представляет для "Калифорния фиделити" никакого интереса. Фирму волнует лишь то, жив он или нет. Деньги по страховке получила Дана, с ней они и будут разбираться. А все остальное им безразлично.

– А полиции?

– Ну, конечно, могут возобновить против него дело – и я, откровенно говоря, надеюсь, что так они и поступят, – однако сомневаюсь, что они захотят и смогут выделить для этого достаточное число людей. Даже если дело будет квалифицировано как обман и кража в особо крупных размерах, вначале ведь надо еще найти Венделла. Потом доказать обвинение. А легко ли это сделать по прошествии стольких лет? Да и какова цель всех этих усилий, сами подумайте.

– Ловлю вас на слове, давайте подумаем. Какова же на самом деле цель? Я полагала, что вы работаете на страховую фирму.

– Работала. Сейчас уже нет. Я вам так скажу. У меня есть к этому делу свой собственный интерес. Последние десять дней я ничем, кроме Венделла, не занималась, и не хочу бросать дело незавершенным. Мне самой нужно довести его до конца, Рената. Узнать, чем и как оно завершится.

– О Господи, да вы, оказываетесь, еще и фанатик. Только этого не хватало. – Она снова закрыла глаза и приставила ко лбу стакан с плавающими в нем кусочками льда, как будто пытаясь снять мучающий ее жар. – Как же я устала, – проговорила женщина. – Кажется, целый год могла бы проспать, не вставая.

– Не возражаете, если я взгляну, не забыл ли Венделл чего?

– Ради Бога. Чувствуйте себя как дома. Венделл забрал все подчистую, но в общем-то я после него еще ничего не проверяла. Простите, что я сейчас в таких растрепанных чувствах. Но мне все еще трудно примириться с мыслью, что после пяти лет совместной жизни он мог меня бросить подобным образом.

– Я пока еще не совсем уверена, что он действительно окончательно от вас ушел. Но взгляните на это с другой точки зрения: если он был способен бросить Дану, то почему нельзя поступить так же и с вами?

Она улыбнулась, не открывая глаз. Вид у нее был какой-то странный. Сомневаюсь, слышала ли она мои слова. Казалось, что Рената уснула. Я вынула у нее из руки стакан и с негромким стуком поставила его на стеклянную крышку стола.

Следующие три четверти часа ушли у меня на то, чтобы самым тщательным образом осмотреть все углы и закоулки дома. В подобных ситуациях никогда не знаешь заранее, что полезного можешь найти: какие-нибудь личные бумаги, записи, записки, номера телефонов, письма, дневник, записную книжку. Пригодиться может что угодно. Но Рената оказалась права. Венделл действительно забрал все свои вещи подчистую. Мне ничего не оставалось делать, как пожать плечами. Если бы мне очень повезло, возможно, я бы могла отыскать нечто такое, что позволило бы без труда раскрыть тайну его нынешнего местонахождения. Но ничего нельзя загадывать, пока сама не посмотришь, есть там что-нибудь или нет.

Я спустилась по лестнице вниз и, стараясь не шуметь, направилась через гостиную к выходу. Когда я проходила мимо дивана, Рената зашевелилась и открыла глаза.

– Повезло? – спросила она. Язык у нее под влияния выпитого сильно заплетался.

– Нет. Но все равно попытаться стоило. Вы как, справитесь?

– Когда у меня пройдет это чувство унижения? Да, конечно.

Я помолчала, потом все же спросила:

– А Венделлу не звонил некто по имени Хэррис Браун?

– Да, звонил. Но не застал, представился, и Венделл ему потом перезванивал. Они довольно сильно поссорились с ним по телефону.

– Когда это было?

– Не помню. Вроде бы вчера.

– А по поводу чего они поссорились?

– Венделл мне не сказал. Он вообще об очень многом предпочитал мне не рассказывать. Если вы его когда-нибудь разыщете, не надо мне сообщать. Пожалуй, я завтра же сменю все замки в доме.

– Завтра воскресенье. Это вам дорого обойдется.

– Тогда сегодня. Прямо после обеда. Как только приду в себя.

– Если вам что-нибудь будет нужно, звоните.

– Посмеяться бы как следует, вот что мне сейчас нужно, – ответила Рената.

25

За адресом Хэрриса Брауна скрывался ряд дрянных коттеджей, стоящих на высоком обрывистом берегу Тихого океана и образующих небольшую улочку на окраине Колгейта. В общей сложности я насчитала восемь домов, выстроившихся вдоль незаасфальтированной проселочной дороги, по обе стороны которой тянулись ряды эвкалиптов. Дощатые, острокрышие, с двойными окнами мансард и закрытым крыльцом, теперь уже кажущиеся почти лачугами, когда-то они, по всей вероятности, были построены для прислуги на самом краю огромного в то время имения, от которого с тех пор давно уже ничего не осталось. В отличие от соседних домов, бледно-розовых или светло-зеленых, дом Хэрриса Брауна был действительно коричневым [25] ... видимо, в порядке шутки. Теперь уже трудно было определить, пребывал ли дом в его нынешнем состоянии с самого начала или же его запущенность являлась следствием того, что здесь жил вдовец. Лично мне трудно было представить, что если бы в доме обитала женщина, она не попыталась бы привести его в порядок и содержать в более приличном виде. Я поднялась на крыльцо.

Входная дверь была открыта, но расположенная за ней, экранная, заперта на крючок. Я могла бы легко откинуть его при помощи перочинного ножа, но вместо этого я просто постучала. Из стоявшего на кухне радиоприемника гремела классическая музыка. Через окно мне была видна часть рабочего стола и мойка, над которой висела занавеска в белую и коричневую клетку типа тех, какие обычно можно видеть в кафе. Судя по доносившемуся до меня запаху и по характерному шипению, на кухне жарили в свином жире цыпленка. Если Хэррис Браун не даст о себе знать через пару-тройку минут, придется мне самой открывать экранную дверь.

– Мистер Браун? – позвала я.

– Да? – раздалось в ответ. Он появился в двери кухни, и видно было, что он только что оторвался от плиты. Вокруг пояса у него болталось подвязанное кухонное полотенце, в руке он держал двузубую вилку. – А-а. Погодите минутку. – Он снова исчез, явно для того, чтобы убавить огонь под сковородой. Если Браун предложит мне перекусить, я сразу же позабуду о любых его возможных прегрешениях. Сперва пища, а уж потом правосудие. Все мировые проблемы надо решать именно в такой последовательности.

Видимо, Браун накрыл сковороду крышкой, потому что шипение стало заметно тише. Потом он подошел к приемнику, стоявшему у дальней стены, убавил громкость и только после этого направился к входной двери, обтирая по пути руки о полотенце. Солнце было у меня за спиной и, судя по всему, Браун не мог меня разглядеть, пока не подошел совсем вплотную.