Он чертил на листке бумаги сложные геометрические фигуры. Это помогало ему думать.
И вдруг, когда листок покрылся сплошной сеткой линий, ответ возник перед ним во всей своей постыдной простоте.
Как это раньше не приходило ему в голову?
Да очень просто! Он просто не замечал ее, не замечал свою исполнительную, преданную, бессловесную секретаршу. Воспринимал ее как придаток к ксероксу и факсу.
Игорь Михайлович нажал кнопку интеркома и холодно произнес:
– Зайдите ко мне!
Галина Филаретовна возникла на пороге с блокнотом в руке – величественная, с высоко поднятой головой. Он вгляделся в нее повнимательнее и заметил в глазах неприкрытое злорадство.
– Какие-то новые распоряжения? – осведомилась она подчеркнуто исполнительным тоном.
– Распоряжения? – переспросил он срывающимся от злобы голосом. – Ты, старая мегера, спрашивала мои распоряжения, когда воровала кассеты из сейфа? Ты спрашивала, когда передавала их? Кому, кстати, ты их продала? И за сколько?
– Догадался? – Галина Филаретовна неожиданно бросила блокнот и усмехнулась: – Ну наконец-то! Лучше поздно, чем никогда!
– Да я тебя, старая дрянь, в порошок сотру! – заорал Громыко. – Я тебя…
– Что – ты меня? – перебила его секретарша. – Что ты можешь теперь? И раньше-то только на подчиненных мог орать! Сдашь меня Поздняковой? Да ей плевать, она с тебя спросит, а я – человек маленький! Ты недоглядел – тебе и отвечать, понял? Посидишь теперь в овечьей шкуре, потрясешься… Жалко работу-то терять, а? А мне не жалко…
– Да я тебя… – бормотал он.
– Уволишь? – Она расхохоталась. – Да я сама давно уволиться хочу! Я уже на пенсии! А ты меня достал своим хамством, придирками постоянными… так что иди ты… знаешь куда? Или подсказать? – И она выдала такую цветистую тираду, какие нечасто приходится слышать от приличных женщин пенсионного возраста.
Вячеслав Андреевич Лампасов вернулся домой и прямиком прошел на свою половину. Жену он последнее время просто не замечал и даже не интересовался, дома ли она, поэтому очень удивился, когда Маргарита возникла на пороге его кабинета.
– Что тебе? – проворчал он недовольно, уставившись на нее.
– Что мне? – переспросила жена, закусив губу и с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик. – Что – мне? А вот это – что это такое? Как ты можешь это объяснить? Или тебе уже не нужно никаких объяснений? Тебе можно все? Ты живешь уже за гранью добра и зла?
С этими словами она швырнула на стол стопку цветных фотографий, как колоду карт. Снимки рассыпались по столу, покрыв его глянцевым ковром.
Алина на своей кухне. Алина у него на коленях. Алина, Алина, Алина, и он с ней – в разных позах, в разных видах, десятки фотографий, не оставляющих никаких сомнений…
Лампасов нагло уставился на жену:
– А чего ты хотела? Я мужчина в самом расцвете сил, естественно, у меня есть женщины… или ты думаешь, что я должен жить монахом? Должен во всем себе отказывать? Или… развлекаться с тобой? Нет, дорогая, старухи меня не интересуют!
– Старуха? – Лицо Маргариты покрылось пятнами. – Это я старуха? – Она сбросила халат, демонстрируя свое подтянутое, тренированное тело. – Да я моложе тебя на десять лет! И я постоянно поддерживаю себя в форме! Сколько времени и денег я трачу на фитнес, на косметологов, массажистов и прочее!
– Именно – денег! – перебил ее Лампасов. – Моих денег, между прочим! Но все деньги мира не вернут тебе молодость! Ты уже вышла из игры, дорогая! Тебе сорок шесть – и как ни крутись, не будет меньше! Для тебя эти игры давно закончились! А меня женщины старше тридцати не интересуют! Да и не только меня – ни одного нормального мужика! Я нравлюсь женщинам, это тебе понятно?
– Ты? Ты нравишься женщинам? – Маргарита хрипло захохотала. – Да ты посмотри на себя! – Она подскочила к нему, размахивая кулаками. – Жирный старый боров! У тебя живот, как у беременной на восьмом месяце! И ты еще что-то говоришь о старости!
– Для мужчины это не играет никакой роли! – Лампасов отмахнулся от нее, как от назойливой мухи. – Для мужчины важно только одно – умение делать деньги! А ты… ты можешь хоть в лепешку разбиться, но женщиной больше не станешь. Ты старуха, и незачем тратить мои деньги на слежку за мной же! Это тебе нисколько не поможет!
– Вот как? – Маргарита неожиданно успокоилась.
Она хотела бросить ему в лицо еще много гневных, оскорбительных слов, но вдруг поняла, что это бессмысленно. Она не будет размениваться на такие пустяки. Она ему отомстит, и отомстит немедленно. Тем более что орудие мести у нее имеется. Не зря заплатила она той частной сыщице такие огромные деньги за снимки. Жадничать в таком деле не стоит.
Ольга Васильевна Позднякова удовлетворенно взглянула на себя в зеркало. Вадик, лучший парикмахер «Гламура», как всегда, сотворил настоящее чудо. Ольга Васильевна помолодела на несколько лет и выглядела просто отлично.
Конечно, ее немножко раздражали «голубые» замашки парикмахера, но это, возможно, просто дань моде, а мастерство искупало все.
Позднякова направилась к выходу, как вдруг перед ней возникла Маргарита, жена Лампасова.
Несмотря на сложные отношения с ее мужем, они с Маргаритой вращались в одном кругу и были хорошо знакомы. Однако вовсе не дружны, и Ольга Васильевна с некоторым удивлением взглянула на мадам Лампасову.
– Как дела? Как жизнь? – холодновато поинтересовалась Позднякова.
– Ольга, есть небольшой разговор, – вполголоса отозвалась Марго.
– Разговор? – еще больше удивилась Ольга Васильевна. – О чем?
– Вот о чем. – Маргарита показала ей краешек фотографии.
Позднякова огляделась. Их никто не видел. Тогда она потянула к себе снимок.
Лампасов с какой-то пожилой женщиной. Она передает Вячеславу пакет.
– Что это?
Маргарита протянула ей еще несколько снимков. Ольга Васильевна увидела кассеты и коршуном вцепилась в фотографии.
– Почему ты мне это показываешь? – спохватилась она наконец и подозрительно уставилась на Маргариту.
– Потому что он козел, – спокойно ответила та. – Грязный, похотливый козел и мерзавец.
– И чего ты хочешь?
– Хочу разорить его. Потому что без денег и влияния он – ничто, просто тупой пузатый боров. Я хочу разорить его и прибрать к рукам его денежки.
– Мы с тобой договоримся, – благосклонно кивнула Позднякова, пряча к себе в сумку фотографии.
Метрдотель встретил Лампасова возле входа и проводил к его постоянному столику.