Амок сразу насторожился, поднялся со своей скамейки и подошел вплотную к веранде ресторана. Из-за столика, на который указала официантка, уже махали пьяными своими руками румяные гости, приглашая Наташу подойти к ним. Она некоторое время стояла неподвижно, склонив голову к плечу, – поза раздумчивая и как бы колеблющаяся. Тогда Игорек сам поднялся и предложил подойти поближе. Наташа сунула полотенце пробегающей мимо официантке, подошла к столику и остановилась, не присаживаясь.
И тут Амок увидел – за столом, кроме Игорька, еще нескольких мужичков, сидел Зэк. Тот самый. Вчера, когда Амок по совету Славы побежал на нудистский пляж, он не нашел там ни Наташи, ни Зэка. Но твердая установка Славы – набить ему морду, хотя бы набить морду, просто набить морду – жила в нем и требовала выхода. А те несколько слов, которые добавил Слава, говоря о Зэке, вообще сняли зловещую ауру неприкосновенности, которой тот окружил себя. Как бы там ни было, Амок в этот вечер не чувствовал ни робости, ни опаски.
И тут он увидел, что Зэк, подтащив Наташу к себе поближе, спокойно, по-хозяйски, положил ей руку на талию, потом его ладонь скользнула вниз и опять же по-хозяйски похлопала по попе. Наташа как-то неуверенно, без обычной своей резкости в таких случаях, попыталась даже не оттолкнуть, а сдвинуть его ладонь, отодвинуть на более приличное место.
В компании тем временем что-то говорили, Наташа что-то отвечала, в разговор вмешался Игорек, и тут же все рассмеялись громко и понимающе. Зэк, перехватив руку Наташи, чуть ли не силком усадил ее себе на колени и, несмотря на попытки вырваться, смеясь, удерживал, дескать, все мы понимаем, что твое сопротивление всего лишь игра и ты просто подзадориваешь нас, простодушных и доверчивых. Игорек тем временем уже подносил Наташе бокал с черным кагором, она вынуждена была взять его, но пить не торопилась, более того, поставила стакан на стол. И этот ее вроде бы невинный жест Амок воспринял как команду к действию. До сих пор он опасался, что Наташа охотно расположится за столиком, для нее такое решение было вполне естественным.
Но этого не произошло. Она продолжала несмелые попытки вырваться из объятий Зэка и в какой-то момент неосторожным движением столкнула свой бокал на пол. Именно неосторожным движением. Наташа все-таки была не из тех безрассудных особ, которые могут вот так легко, шутки ради, опрокинуть на пол бокал кагора. Пустой – куда ни шло, чего не бывает, но с вином...
Никогда.
Этот падающий на каменные плиты хрустальный бокал, брызнувшие в стороны сверкающие осколки, плеснувшее на Наташу вино, мгновенно наступившая за столом тишина – все это стало для Амока как бы последней каплей, призывом к действию. Он даже, кажется, услышал напористый голос Славы – «Хотя бы набей морду!», слова, за которыми напрашивались другие, уничижающие – «Уж если ты больше ничего не можешь!».
Амок, как человек, уже отбросивший тягостные колебания и сомнения, освобожденно перемахнул через ограждение веранды, подошел к веселой компании и, взяв тощеватую руку Зэка, до сих пор по-хозяйски лежавшую на Наташиной талии, отбросил ее, как можно отбросить стоявшую в углу швабру.
Зэк с удивлением посмотрел на него, окинул недоуменным взором всех сидящих за столом, а все смотрели на него с любопытством – интересно-интересно, как ты сейчас поступишь, посмотрим-посмотрим, действительно ли ты так крут, как пытаешься нам показать.
– Не понял? – проговорил Зэк и улыбнулся, показав железные свои зубы.
– Тупой? – удивился Амок.
После этого вопроса Зэку отступать было нельзя, да и некуда. Он посмотрел на Наташу – она прихлебывала из бокала, о чем-то переговаривалась с Игорьком, и Зэк с его проблемами нисколько ее не интересовал. Такое примерно было у нее выражение, поведение, так примерно она прихлебывала густой коктебельский кагор, и губы ее были в вине, а на щеках от этого кагора уже проступал румянец – таким свойством обладал коктебельский кагор.
– А ты, получается, крутой? – Зэк выбрался наконец из-за стола и оказался лицом к лицу с Амоком.
И опять непочтительные Славины слова о Зэке не то чтобы прозвучали, прогудели в сознании Амока, и он, без колебаний, раздумий и подготовки, да и самое важное – не размахиваясь, что есть силы врезал кулаком в ухмыляющуюся физиономию Зэка. Да, ребята, бить по морде, объясняться в любви и одалживать деньги надо неожиданно, пока человек не подготовился для отпора.
А в нашем случае Зэк от неожиданного и достаточно чувствительного удара пошатнулся, оперся рукой о стол, сдвинул скатерть, и она тут же из опрокинутых бокалов окрасилась красным и густым, как кровь, вином.
Надо отдать должное Зэку – он сразу пришел в себя, распрямился и бросился на обидчика. Но тут Наташа, ах, стерва, ах, оторва, уже присевшая на стул рядом с Игорьком, невинно и как бы невзначай выставила из-под стула загорелую свою ножку, и Зэк, споткнувшись, рухнул прямо под ноги Амоку.
Вскочив, он оглянулся, но ножка Наташи опять была под стулом. И тогда Зэк медленным, тягучим движением сунул правую руку в карман, вынул блеснувшую рукоятку, и из нее тут же, как огонь из хорошей зажигалки, вырвалось, выплеснулось лезвие.
Стол опустел, вся компания поднялась и отошла к перилам, как бы для того, чтобы подышать морским воздухом, как бы полюбоваться профилем Волошина на скалах Карадага, да и мужчинам, в конце концов, надо дать возможность выяснить свои отношения.
Наташа поднялась из-за стола и, чуть задержавшись, спросила:
– Амок, помочь?
– Не надо.
Зэк, обернувшись на нее, зыркнул, недобро ощерившись, дескать, мы еще об этих твоих словах поговорим, и тут же, уже не сдерживая себя, бросился на Амока, чуть отведя нож в сторону, чтобы нанести боковой удар, от которого невозможно защититься. Но Амок уклонился и нырнул за стол. Увидев нож в руке у Зэка, он, кажется, ощутил обычный свой в таких случаях кураж – издал нечеловеческий какой-то вопль, сжал кулаки и одновременно ударил ими себя в грудь, точь-в-точь, как это делают в гневе дикие гориллы в диких джунглях.
Кинг-Конга видели? Впечатление примерно такое же...
Но что делает Амок дальше! Одним движением руки он опрокидывает пустой уже стол, две ножки, расположенные диаметрально, сводит вместе, отчего они тут же выворачиваются из своих гнезд вместе с железными болтами, с навинченными на них гайками и шайбами. И жиденькие вроде бы ножки ресторанного столика сразу превратились в оружие страшное и всесокрушающее, вполне пригодное и для Куликовской битвы, и для Ледового побоища.
– Искрош-ш-ш-у, – прошипел Амок.
– Не шутишь? – ощерился Зэк.
– Ш-ш-ш-учу...
Зэк не дрогнул. Да ему и нельзя было вести себя иначе – весь он со всеми своими потрохами был сейчас, как на кону. Оплошай, слиняй, и все – нет тебе больше места в Коктебеле, поищи другое. Можешь, конечно, и остаться – живи, улицы подметай, плитку клади, но не возникай. А про Наташу забудь просто начисто. Увидишь на улице – переходи на другую сторону, как бы чего не вышло...