— Французские.

— Ну, разумеется. Что будешь пить?

— «Метц».

Я решил, что она шутит, и спросил:

— Ты шутишь?

— Нет, я всегда это пью.

— Это же спирт, в нем 100 градусов, его пьют алкаши.

Она растерялась и объяснила:

— Это подают в серебряной бутылочке со шнапсом и апельсином, написано «Метц» черными буквами.

— Ах, вот ты о чем.

Я ощутил себя полным идиотом и отправился к стойке. Целые полки этого пойла рядом с другими бутылками. Вернулся с бутылочкой и кружкой пива.

— Тебе стакан нужен?

— Господи, да нет.

В моей юности мы пили из бутылок, потому что не было стаканов. Зазвонил мобильный. Я не собирался отвечать, но что если Трубочист попал в беду?

Звонил Джефф. В голосе звучала тоска.

— Джек.

— Джефф. Как дела?

— Кэти родила.

— Замечательно. Она в порядке?

— Не знаю. Ты не мог бы заехать?

— Уже еду.

Я сказал Лауре. Она спросила:

— Мальчик или девочка?

— Гм…

— Сколько весит?

— Гм…

— Джек.

— Господи, Лаура, это все женские вопросы, мужикам они и в голову не приходят. По крайней мере, тем, кого я знаю.

Она сказала:

— Тебе лучше идти.

— А ты?

— Можно мне подождать в Хидден Вэлли?

— Разумеется.

Я дал ей ключи. Она обратила внимание на чудотворную медаль и спросила:

— Ты веришь в Пресвятую Богородицу?

Уж эти ирландские женщины, всегда найдут, чем тебя достать. Они все смешивают — грубую реальность и выдумку. Как только вы умудряетесь разобраться, они снова все запутывают. Я сказал:

— Мне подарил ее Джефф.

— Тогда с ребенком будет все хорошо.

Она наклонилась, крепко меня поцеловала и сказала:

— Я по уши в тебя влюблена.

Ну вот, что я говорил, поди в них разберись.

* * *

Время Серины Мэй.

~ ~ ~

Я поймал такси на Доменик-стрит. Таксист сразу начал:

— Вы знаете, в чем беда с «Манчестер юнайтед»?

Когда я вылезал из машины у больницы, он спросил:

— Знаете, кто виноват?

Джефф сидел в зале ожиданий. Он сразу предложил:

— Давай выйдем. Мне надо закурить.

— Ты же бросил.

— Джек… ты еще будешь читать мне мораль?

Справедливо. Он выглядел ужасно. Я бывал в таком разобранном состоянии так часто, что меня не удивило, что кто-то еще может так же развалиться на части. Я ничего не сказал. Дал ему сигарету, щелкнул «Зиппо», и он поспешно втянул дым, заметив:

— Если бы был кокаин, я бы сейчас приложился.

Все то время, что я знаком с Джеффом, он всегда держал себя в руках. Никогда не суетился, не бывал в скверном настроении, просто плыл по течению. Сейчас жизнь схватила его за яйца. Я спросил:

— Мне надо тебя поздравить… может, купить сигары?

— Она родила ребенка.

— Мальчик или девочка и… какой вес?

— Девочка. Откуда я знаю про вес? Она совсем малюсенькая.

Все, понял. Вот в чем разница. Джефф из «Большого Лебовски» был отцом. Этот тон. Из хиппи прямиком в родители. Удивительно. Вот и с ним такое сейчас происходило.

— Мы здесь весь день проторчали. Кэти, она просто золото. Затем в шесть часов они сказали, что будут резать. Я совсем скис, Джек. Пришла сестра, принесла мне ее побрякушки. Я решил, что она умерла. Мать твою, весь мир рухнул. Если я ее потеряю — мне конец.

Он на мгновение замер, потом снова продолжил:

— Без десяти семь они все появились. «Поздравляем, вы отец», но как-то без особого энтузиазма. Я понял, что-то не так. Они показали мне маленький сверток, мою дочь. Джек, я ничего не понимаю в младенцах, но она казалась какой-то… вялой. Подошел педиатр и сказал: «Мне очень жаль, но у вашей дочери синдром Дауна».

Я испугался, что он отключится.

— Джефф, приятель, может, тебе чего-нибудь принести — чаю, кофе… выпить?

Он взял еще сигарету, но не тронул зажигалку и снова заговорил:

— Я ничего не мог толком сообразить, что это такое: киста, фиброма, еще какой-то кошмар? Я слышал слова, но не понимал смысла. Вроде как мелодия есть, а слов не разобрать.

Он долго молчал, стараясь отдышаться, потом сказал:

— Ладно, там один мужик все объяснил. У нее лишняя хромосома. Она будет медленно развиваться, ей потребуется год на то, что у других детей займет полгода. Я пошел к Кэти, и знаешь, что она сказала, Джек?

Я отрицательно покачал головой. Говорить? Я даже курить не мог.

— Она сказала: «Милый, я тебя подвела». Я эти слова до могилы не забуду. Медсестра протянула мне ребенка, и Кэти спросила: «Ты любишь ее, милый?»

Он с трудом поднялся на ноги, отдал мне незажженную сигарету и сказал:

— Нет, я не буду курить.

— Молодец, тебе еще дочь растить.

Они назвали ее Серина Мэй. Попросили меня стать ее крестным отцом. Джефф пригласил меня навестить мать и дочь. В больничной палате я чувствовал себя незваным гостем. Сначала я отказывался, не хотел быть крестным отцом, уверял их, что не подхожу.

Кэти многозначительно взглянула на меня, и я поспешил сказать:

— Почту за честь быть ее крестным.

Джефф протянул мне ребенка, я начал, как обычно делают мужики, протестовать, и Кэти сказала:

— Да будет тебе, начинай оказывать на нее дурное влияние.

Я взял малышку. Крошечное существо, весит не больше полпинты. Она открыла глаза и взглянула на меня. Я заметил:

— Она строит мне глазки.

Джефф сказал:

— Она все понимает про легавых.

И тогда, на мгновение, я сообразил, что хотел сказать Томас Мертон. У Серины не было лишней хромосомы, это у нас, нормальных людей, не хватает одной хромосомы, искорки не хватает. Если бы я мог удержать этот момент, я бы побольше набрался энергии. Мне бы уже не требовалось забыться. Осознание этого потрясает, немногие умеют с этим справиться, а я еще меньше других.

К четырем я вернулся в Хидден Вэлли. В кухне горел свет. Лаура свернулась в кресле. Она проснулась и сразу же заговорила: