– Откуда стреляли, не заметили?
– К сожалению, нет. Я очень испугалась…
– Понимаю.
К полицейскому подошел врач.
– Множественные осколочные ранения лица, – сказал он. – Большая потеря крови. Весь салон в крови! Возможно, он контужен.
– Я поеду с ним! – с мольбой в глазах сказала Лисица. – В этом городе его больше никто не знает!
– Хорошо, – кивнул полицейский и протянул Лисице водительское удостоверение. – Когда он поправится, мы вас навестим.
Лисица с чувством пожала полицейскому руку, но затем хлопнула себя по лбу и вынула из сумочки визитку страховой компании.
– Я в таком состоянии… – пробормотала она. – Голова совсем не соображает. Вы не могли бы сообщить о том, что случилось, его страховому агенту? У них сегодня должна была состояться важная встреча. Может, агент подъедет в больницу?
– Не беспокойтесь, я позвоню! – заверил полицейский и взял у Лисицы визитку.
Рабочие вспомнили еще массу подробностей – как горел двигатель, и какой запах был у дыма, и какая огромная лужа крови была рядом с машиной, но полицейский отмахнулся от них, как от мух, и тяжелой походкой направился к своей машине, чтобы передать в участок информацию о покушении на убийство.
Лисица села в «Скорую помощь» и пристроилась в изголовье носилок. Пилот приоткрыл глаза и едва слышно шепнул:
– Хорошо, что ты не купила гранатомет.
– Он что-то сказал? – спросил у Лисицы врач.
– Он бредит, – ответила Лисица.
Машина выехала на дорогу и помчалась в больницу. Час спустя с Лисицей разговаривал ведущий специалист травматологического отделения, высокий лысый мужчина с узкими азиатскими глазами:
– К счастью, ваш босс отделался только небольшими царапинами на лице. Его жизни ничто не угрожает. Правда, он до сих пор без сознания. Видимо, это реакция на стресс…
Он подвел ее к двери в палату.
– Вы можете побыть с ним сколько захотите. Дежурного врача при необходимости можно вызвать кнопкой над постелью больного.
Едва Лисица вошла в палату и прикрыла за собой дверь, как Пилот вскочил с кровати. На его лбу и щеках белело несколько тонких полосок лейкопластыря.
– Ты посмотри, во что они меня одели! Какие-то идиотские кальсоны! Немедленно привези мне мой костюм!
– Папа! – воскликнула Лисица, укладывая отца снова в постель. – Тебе все к лицу, лишь бы ты был жив и здоров. Я очень переволновалась!
– Напрасно. Но эффект от твоего выстрела превзошел все мои ожидания… Дочь, дорогая, кажется, у нас все идет по плану? Страховой агент приедет?
– Я звонила в агентство, и мне ответили, что он уже выехал.
– Тогда надо готовиться. У него не должно возникнуть никаких сомнений! Он должен быть на сто процентов уверен, что перед ним Иван Герасимов!
– Привстань немного, я намотаю тебе на голову бинт.
– Ты волнуешься. У тебя дрожат руки… Дочь, ты сама заварила эту кашу, сама!
– Я знаю, знаю! Молчи только, прошу тебя!
– Ты жалеешь?
– Не о том спрашиваешь! Я жалею лишь о том, что обманывала Геру и он перестал мне верить!
– Ты еще молода, и у тебя есть шанс исправиться… На ухо тоже намотай. И глаза забинтуй! К черту глаза! Только рот оставь открытым и воткни туда градусник…
Лисица едва успела связать концы бинта и накрыть отца до самого подбородка, как в дверь тихо постучали. В палату вошел маленький кудрявый дядя с длинным красным носом, в пиджаке и галстуке, с кожаной папкой под мышкой. Мелко тряся головой, что, должно быть, означало приветствие, он сделал короткий приставной шажок к кровати и остановился.
– Прошу прощения, – шепотом проговорил он, сверкая маленькими крысиными глазками и шмыгая носом, – Я агент страховой компании «Тапир». Мне позвонили из полиции… какое несчастье… я в грязных ботинках… ах, какой молодой и как его всего поломало…
Он сделал еще шажок, шаркнул ботинками, которые в самом деле были выпачканы в глине, и продолжил сыпать соболезнованиями:
– Как жалко, такой богатый, перспективный… Я так торопился, но прямо не знаю, есть ли теперь во мне большая необходимость… Говорил же ему, что надо поторопиться с подписанием договора… Какая досада… какая досада…
– Сядьте, – сказала ему Лисица, кивая на стул. – Он еще не умер.
Страховой агент, бормоча слова благодарности, сел на стул, поджал ноги с грязными ботинками и закрылся папкой, словно щитом.
– У вас бланк договора с собой? – спросила Лисица, вынимая изо рта Пилота градусник и качая головой.
– С собой, – ответил агент и, вынув из кармана пиджака платок, сунул в него свой красный нос. – Только… только какая в нем сейчас необходимость?
Он несколько раз высморкался, причем после каждого раза с нескрываемым интересом рассматривал платок.
– Мы подпишем договор о страховании отеля «Башня» здесь и сейчас.
– Здесь и сейчас? – переспросил агент, бережно заталкивая платок под обшлаг рукава. – Но… Как бы вам это доходчивей объяснить… Это не совсем возможно. По закону страхователь должен находиться в здравом уме…
– Его ум сейчас более здравый, чем ваш! – заявила Лисица. – Он просто ничего не может сказать. Но все слышит и понимает. Можете проверить!
Страховой агент «Тапира» был опытным мошенником, обожал обманывать клиентов, но сейчас ему показалось, что девушка пытается объегорить его самого.
– А как я это проверю, если он не способен ответить на мой вопрос? – пожал плечами агент и звонко чихнул, брызнув во все стороны слюной.
– Задайте ему вопрос: сколько будет два плюс два? А он на пальцах покажет! – нетерпеливо подсказала Лисица.
Агент нахмурил лоб и, шевеля красным носом, стал придумывать какой-нибудь заковыристый вопрос.
– Ну, хорошо, – сказал он. – Господин Герасимов, сколько будет… три плюс три?
Пилот выпростал из-под одеяла руку и показал агенту кукиш.
– Ну вот! – обрадовался агент. – Видите – ничего не понимает!
– А вы можете одной рукой показать число «шесть»? – едва разжимая зубы, процедила Лисица.
– А у него разве одна рука?
– Вторая сломана! – едва ли не криком ответила Лисица. – Мне что – пожаловаться вашему шефу?
– Ради бога, успокойтесь! – ответил агент и еще крепче прижал к себе папку. – Я хочу как лучше…
Он интуитивно чувствовал, что перед ним серьезный противник.
– Тогда приступайте к составлению договора! – сказала Лисица.
Пилот, подтверждая свое согласие со словами девушки, повелительно махнул рукой. Агент еще раз высморкался, пошевелил носом, раскрыл папку и, подчеркивая особую значимость момента, строгим голосом произнес: