– Нет, случайно не владею, – признался я, чувствуя себя перед этой женщиной страшным невеждой и вообще полным дебилом. – А почему вы считаете, что фигура последнего консула – трагическая?

– У последних, Кирилл, всегда все складывается трагично. Ну, а если говорить более точно, то Христофоро ди Негро, в отличие от своих предшественников, был свидетелем не расцвета, а гибели великой генуэзской колонии и сам погиб в бою с турками. На нем, собственно, и закончилась эпоха властвования итальянцев в Крыму.

– Правда? – делано удивился я. – Кто бы мог подумать… – И без излишнего любопытства, как бы мимоходом, заметил: – По идее, Христофоро ди Негро должен был до последней минуты жизни держать при себе все сокровища генуэзских колоний Крыма.

– По идее – да, – тотчас согласилась Лебединская, гася окурок в большой раковине рапана, приспособленной под пепельницу. – На этот счет есть много домыслов и легенд. Лично я сомневаюсь.

– Куда же подевалась казна?

– Трудно сказать, – пожала она плечами. – У истории много своих тайн. Эту консул унес с собой в могилу, и нам ее никогда не разгадать.

Лебединская прошлась по залу, глядя на витрины, и, как бы успокаивая мое разыгравшееся воображение, добавила:

– А впрочем, сокровища – это громко сказано. Когда турки захватили Константинополь, завладев Босфорским проливом, то связь Генуи с крымскими колониями была прервана. И торговля Солдайи со Средиземным морем почти прекратилась. А казна в основном пополнялась за счет торговли.

Лебединская повернулась ко мне, улыбнулась, мол, рассказ закончен, какие еще есть вопросы?

– А это правда, что на твоем «Опеле Сенатор» автоматическая коробка передач? – неожиданно спросила она. – Дал бы разок прокатиться – никогда на такой тачке не ездила.

Я ей не ответил. Я вообще не понял ее вопроса и, растерянно теребя в руке ключи от машины, пятился к выходу. Мне казалось, что из глубины веков мне в затылок тяжелым взглядом смотрит последний консул древней Солдайи и спину обжигает пламя горящей крепости.

Глава 20

Я подогнал машину к колонке и затормозил, подняв огромную тучу пыли. Когда пыль осела, я с удивлением увидел, что, пользуясь пылевой завесой, какой-то наглец на старой японской «Сузуки Свифт» объехал меня и встал впереди. Высунув руку, он поманил мальчишку-заправщика.

Обычно в подобных ситуациях я проявляю равнодушие к наглецам, стараясь не тратить попусту нервы на чьи-то пороки и недостатки в воспитании. На этот раз, сам не знаю почему, я не выдержал, выскочил из машины, подбежал к японской развалюхе и хлопнул ладонью по лобовому стеклу:

– Эй, парень! Соблюдай очередь!

Я не успел закрыть рот, как узнал и машину, и ее водителя. Поздний вечер, Новосветское шоссе, пьяная компания, ополовиненная бутылка шампанского, плывущая по рукам, и взгляд Анны, сидящей среди незнакомых людей на заднем сиденье…

– А-а, водолаз! – обрадовался водитель, которого, кажется, звали Владом, и, сняв черные очки, слегка пригнул крупную голову, чтобы лучше видеть меня. – Как поплавал? Кислорода хватило?

Мне показалось, что он издевается надо мной. Его широкая улыбка, обнажающая прекрасные крупные зубы, золотая цепочка с кулоном на шее, тяжелые бицепсы словно подчеркивали преимущество надо мной, словно Влад хотел дать понять мне, что Анной он завладел по праву более сильного соперника или что-то в этом роде. Словом, мнительность меня и подвела.

Мальчишка-заправщик уже пристроил «пистолет» в бензобаке «Сузуки», но я аккуратно развернул его лицом к своему «Опелю» и подтолкнул в спину, а сам, уже с трудом разжимая скованные волнением челюсти, снова склонился над окном:

– Встань в очередь, Владик!

– Братишка! – миролюбиво протянул Влад, открывая дверку и выталкивая свое тяжелое тело из тесной «японки». – Это ведь не подводный мир, здесь суетиться надо…

«Во всех моих последних бедах виноват он!» – прожгла мое сознание абсолютно бредовая мысль, но, тем не менее, она стала чем-то вроде выстрела из стартового пистолета. Я сам удивился своей тупой агрессивности, с короткого замаха въезжая кулаком в массивный и хорошо выбритый подбородок Влада. Добавить левой я не смог – Влад на удивление ловко ушел от второго удара, и мой кулак попал в пустоту.

– Черт возьми! – крикнул он, отступая на шаг назад и принимая бойцовскую стойку.

Я зря рассчитывал на то, что Влад скажет что-то еще. За его последним словом внезапно наступил полный вакуум, который заполнили золотая вспышка перед глазами и жуткий треск, идущий откуда-то из глубины моей черепной коробки. Я почувствовал, что ноги оторвались от земли, а вслед за этим покрытая слоем пыли земля встала на дыбы и хлопнула меня по спине.

– Эй, братишка! – крикнул Влад, кидаясь ко мне. – Я не слишком больно тебя прибил?

– Пошел к черту! – морщась, ответил я, привставая на колено. – Ты мне сломал мозги.

– Возьми платок! – Влад, не скрывая самодовольной улыбки, протянул мне какую-то серую тряпочку, которую он назвал платком.

– Спасибо, – буркнул я. – Я бы таким машину побрезговал мыть, не то что к носу прикладывать.

Чувство агрессивности улетучилось в один момент. Садясь в машину, я подумал о том, что таким вспыльчивым типам, вроде меня, для профилактики полезно иногда давать по морде.

Опустошенный и почти флегматичный, я, прижимая к разбитому носу полотенце, провожал глазами белый драндулет и его мускулистого хозяина и думал о том, не этот ли Влад и есть тот недоучка Уваров, который требует у Курахова манускрипт.

– У нас есть лед, – сказал парень, просунув голову внутрь салона. – Принести?

Я отнял полотенце от носа. Кровь уже не шла.

– Нет, – ответил я. – Льда не надо. Лучше заправь машину бензином.

«Он или не он? – думал я, вспоминая Влада. – А как Анна оказалась в его компании? Случайно познакомились? Где она сейчас?»

Я вырулил на Феодосийское шоссе и поехал среди зеленых стен леса. Не успел я набрать скорость, как слева, отчаянно сигналя, обогнала уже хорошо знакомая «Сузуки», встала впереди меня и начала притормаживать. Моему «Опелю» ничего не стоило бы обогнать эту консервную банку, и я уже готов был надавить на педаль акселератора, заставив мощный мотор продемонстрировать свою силу, как вдруг решил не противиться судьбе, притормозил, съехал на обочину и остановился.

Влад, не щадя машины, с силой захлопнул дверцу и, шаркая шлепанцами по гравию, не спеша подошел ко мне. Он оценивающе осмотрел «Опель», провел ладонью по горячему капоту и склонился над окошком.

– А что, если нам выпить по стаканчику? – предложил он.

– Садись, – кивнул я на сиденье рядом с собой.

Он взглянул на свою машину, прикидывая, насколько высока вероятность того, что ее угонят в ближайшие часы, махнул рукой и сел на переднее сиденье.