Кирилл склонился над окошком.
– Было объявление для Юли Кузнецовой.
– А разве Юля – это вы? – фыркнула женщина.
Тут уже Юля протиснулась к окошку и просунула свой студенческий билет. Женщина взглянула на фамилию и швырнула Юле пластиковый файл с листами, исписанными каракулями.
– Рекомендация, – протянула Юля с заметным разочарованием, просматривая листок с испанским текстом. – Все-таки не забыл…
– А ты беспокоилась, – сказал Кирилл. – А это что?
Юля вынула второй лист, поднесла его ближе к глазам, поморщилась.
– Письмо, – усмехнулась она. – «Дорогая Юля… Прости, что не смог… м-м-м… Я тебя очень люблю…» Столько ошибок!
Она сдержанно улыбалась и крутила головой. Ее щеки полыхали, как закат, предвещающий ветреную погоду. Не проявив к письму заметного любопытства, Кирилл вернулся к справочному бюро.
– Когда прибудет в Сан-Хосе коммерческий рейс?
– Десятого, в два часа дня.
– А как я могу добраться до Сан-Хосе?
– Никак, – односложно ответила женщина.
– А вообще в Колумбию?
Женщина взглянула на Кирилла оценивающе.
– Только до Боготы, транзитом через Москву. Ближайший рейс сегодня в десять вечера из Шереметьева.
– Когда он будет в Боготе?
Женщина вздохнула, словно хотела сказать: а не много ли вопросов вы мне задаете, молодой человек?
– Десятого, в десять утра.
На четыре часа раньше, чем в Сан-Хосе приземлится грузовой самолет!
– Представляешь, он в меня влюбился! – делилась впечатлениями от письма Юля, едва поспевая за Кириллом.
– Поздравляю!
– Пишет, что вылет перенесли на час раньше, и потому встреча сорвалась.
– Меня это уже не интересует.
– У него, наверное, два класса образования! В каждом слове по две ошибки…
Юля хотела еще что-то добавить, но Кирилл резко остановился и, хмуро глядя на девушку, протянул ей руку.
– Прощай!
Раскрыв от удивления рот, Юля машинально протянула ему руку. Кирилл пожал ее и направился в глубь зала, быстро смешиваясь с толпой.
– Кирилл!! – крикнула Юля, догоняя его. – Кирилл, подожди! Ты что, обиделся на меня?
– Извини, у меня мало времени, – ответил он через плечо.
– Ты думаешь, мне нужен этот Линчо? – зачем-то стала оправдываться Юля и, скомкав в руке письмо, демонстративно кинула его в урну.
– Мне все равно. Пожалуйста, оставь меня! Я должен оформлять вылет в Боготу.
– В Боготу? – переспросила Юля, глядя на Кирилла широко раскрытыми глазами. – Значит, ты решил лететь за ним?
– Если повезет, я еще встречу его в Сан-Хосе.
Они стояли друг против друга и молчали. Юля была ошарашена этим решением Кирилла. Она оказалась не готова к внезапному расставанию с ним.
– А ты… – произнесла она.
– Что – я?
Юля набрала в грудь побольше воздуха и, пугаясь собственной смелости, спросила:
– А тебе случайно не нужна переводчица?
– Сядь, – сказал Рай Клементине. – Я хочу серьезно с тобой поговорить.
Девочка, прижимая к себе большую куклу, исподлобья смотрела на пилота. Он взял ее за локоток и заставил сесть на скамейку. Опустился перед ней на корточки и стал пристально смотреть ей в глаза.
– С сегодняшнего дня ты должна называть меня папой, – сказал он.
Клементина насупила брови и еще крепче прижала куклу к себе.
– Почему ты молчишь? – спросил Рай. – Ведь ты хочешь, чтобы у тебя был папа, правда? А я буду очень хорошим папой. Ты не забыла, как мы с тобой запускали воздушные шары? А как я катал тебя на самолете?
Клементина молчала.
– И твой дедушка согласен, – продолжал Рай. – Он очень старый и скоро умрет. И если у тебя не будет папы, то ты останешься совсем одна среди крокодилов и змей. Ты хочешь остаться одна, Клементина?
– Он не умрет, – ответила девочка. Голова куклы с пышной прической наполовину закрывала ее лицо. Казалось, Клементина хочет спрятаться от Рая.
– Умрет, – заверил Рай. – В этом ты можешь не сомневаться.
– У меня уже есть папа! – сердито выкрикнула Клементина.
– Это тебе дедушка сказал? – спросил Рай и схватил Клементину за плечи. – Он ошибается, понимаешь? У тебя нет папы! Твой папа умер.
– Мой папа сильный и храбрый.
– Сильные и храбрые тоже умирают, девочка… А разве я не храбрый? Я такой же храбрый, как твой отец.
– Но ты черный!
– Это нехорошее слово, Клементина! – теряя самообладание, произнес Рай, крепче сжимая плечи девочки. – Так говорят расисты. Все люди братья! У нас одного цвета кровь…
– Пусти, мне больно! – звонко крикнула Клементина и, вырвавшись, побежала по газону.
За этой сценой Августино наблюдал через жалюзи на своем окне. Он стонал от бессильной ярости. Потом схватил со стола медную статуэтку, изображающую храм солнца инков, и швырнул ее в стену.
– Негодяй! – крикнул он. – Я убью его!
Дверь отворилась, и в кабинет вошла медсестра в голубом халате и накрахмаленном короновидном чепце. В руках она держала поднос со стаканом воды и таблетками.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила она.
На коричневом лице – ничего не выражающая улыбка. Ослепительно белые зубы. Черные, широко раскрытые глаза. Излишне длинные искусственные ресницы… Августино смотрел на медсестру с ненавистью. Эта разрисованная кукла улыбалась всегда, как бы Августино себя ни чувствовал. Он знал, что с такой же улыбкой она будет смотреть на его агонию.
– Ваше лекарство, – сказала она.
Августино не мог отвести взгляд от подноса. Идеально чистый стакан с водой. Тонкое японское блюдце с тремя таблетками… Медсестра сделала еще шаг.
– Ваше лекарство…
Августино сжал кулаки и с силой ударил по днищу подноса. Раздался звон битой посуды. Поднос с грохотом упал на пол.
– Простите! – продолжая улыбаться, сказала медсестра. – Какая я неловкая… Я сейчас все уберу!
– Не надо, – сказал Августино. – Уходите!
Она сделала книксен. Августино не сводил взгляда с ее глаз. Какие они жестокие и холодные! Что у нее на уме? Что это за таблетки?
Едва дверь за ней закрылась, он вызвал секретаршу.
– Приведите ко мне Клементину.
– Но у нее сейчас начинаются занятия по этикету! – возразила секретарша.