– Приведите ко мне Клементину!! – срываясь на крик, повторил Августино.
Секретарша недовольно сжала губы и неторопливо, словно делая великое одолжение, вышла. «Это заговор!» – подумал Августино и, наверное, впервые в жизни почувствовал, как его душу заполняет страх.
Дверь распахнулась, и вместе с Клементиной в кабинет хлынула солнечная, яркая, молодая жизнь.
– Гуно! – крикнула девочка и, кинув куклу в кресло, обняла старика за шею. – Я по тебе так соскучилась! Я хотела прийти утром, но мне сказали, что ты себя плохо чувствуешь…
Августино только зубами скрипнул от злости. Он осторожно отстранил девочку от себя, подкатился к двери и запер ее на ключ.
– О чем с тобой говорил Рай? – спросил он.
– Он хочет, чтобы я называла его папой.
– У тебя есть отец. И со дня на день он будет здесь.
– Я знаю, Гуно. И еще он сказал, что ты скоро умрешь.
На глаза девочки навернулись слезы. Августино, подчиняясь эмоциям, протянул руки, и внучка снова кинулась ему на шею. Старик почувствовал, что тоже готов заплакать.
– У нас с тобой будет одна маленькая тайна, – прошептал Августино. – И об этой тайне ты расскажешь только своему отцу. Договорились?
Клементина тотчас подпрыгнула и хлопнула в ладоши. Глаза ее горели озорством.
– Какая тайна? Я так люблю тайны!
Старик приложил палец к губам. Включаясь в игру, девочка тотчас закрыла рот ладошкой, на цыпочках подошла к двери и прислушалась.
– Дай мне твою куклу, – тихо сказал Августино.
Девочка взяла куклу, строго посмотрела в ее стеклянные глаза и подала игрушку Августино.
– Она тоже никому не выдаст нашу тайну, – прошептала она.
Августино положил куклу на стол, а затем поднял взгляд на внучку.
– Не бойся. Ей не будет больно. Я только на минутку отсоединю ей ножку…
Линчо нежно шлепал Трушкина по щекам и подносил к его губам стаканчик с кофе.
– Просыпайся, приятель! – ворковал он ему на ухо. – Пора вставать! Много спать вредно.
Трушкин лежал под одеялом на скомканной багажной сетке, пружинистой, как матрац, и смотрел в потолок. По нему медленно двигалось круглое световое пятно. В ушах стоял несмолкаемый гул. С крюков свисали крепежные ремни и цепи. Они покачивались над Трушкиным, напоминая ему атрибутику средневековой инквизиции. «Где я?» – подумал он.
В его сознании царил хаос. Реальность перемешалась с обрывками сновидений. Трушкин даже приблизительно не мог определить, как много времени прошло с того момента, как он сел в желтый «жигуль». Он смутно помнил, как на ночном шоссе его пересадили в другую машину. Помнил блестящее, покрытое капельками пота лицо негра, какой-то сарай и голубой баллон, похожий на огнетушитель. А дальше – мрак забвения, который прорывали странные, а подчас и страшные видения. Самое ужасное привиделось ему незадолго до пробуждения. Тогда Трушкин открыл глаза, но не увидел ничего – вокруг был беспросветный мрак. Он пошевелил рукой. Движения были медленные, как во сне. Он провел рукой под собой, но не встретил никаких препятствий. Это напоминало полет в каком-то пространстве, возможно, в космическом. Трушкин хотел крикнуть, но почувствовал, что во рту у него торчит какой-то предмет. Выплюнуть его не удалось, как и разжать зубы. Его охватила паника. Он стал дергать руками и ногами, пока не наткнулся на преграду. Стал ощупывать ее и понял, что лежит, а точнее висит, в прямоугольном ящике. «В гробу!!» – с неописуемым ужасом подумал Трушкин. Насколько это было возможно, он поднял голову и руки, чтобы попытаться откинуть крышку, как вдруг увидел над собой зубастую пасть страшного чудовища. «Это сатана!!» – подумал Трушкин и потерял сознание.
Теперь он лежал под одеялом и смотрел в потолок. «Я еще живой?» – подумал он и пошевелил рукой. Это ему удалось без усилий. Тогда Трушкин перевел взгляд на темнолицего мужчину, который что-то говорил ему на непонятном языке и пытался влить ему в рот кофе.
– Good morning, Kirill Vatsura! Thoughts are in a whirl? [6]
Трушкин сел, откинул одеяло и посмотрел на себя. На нем были только носки и трусы. Трушкин пощупал носки. Они были мокрыми. Он с испугом коснулся трусов. Все нормально, сухие. Трушкин с облегчением вздохнул и огляделся. «Так это, кажется, самолет!» – непонятно почему обрадовался он.
Смуглолицый зачем-то показал ему кулак с оттопыренным большим пальцем, снял с вешалки брюки, рубашку и пиджак и протянул Трушкину. «Я еще живу! – окончательно убедился Трушкин и стал натягивать на себя брюки. – Меня еще не убили. Я куда-то лечу в самолете».
В его голове было еще вдоволь пустоты и тумана, но не было страха. Трушкин встал на ноги и почувствовал, что его немного ведет из стороны в сторону. Не удержавшись, он повалился на борт и уперся руками в иллюминатор. «Красота-то какая!» – подумал он, глядя на бескрайнюю водную гладь, покрытую мелкими ровными морщинками.
Темнолицый тотчас оказался рядом. Восторженно улыбаясь, он стал хлопать Трушкина по плечу.
– Vatsura… Kirill Vatsura… – все время повторял он и при этом зачем-то оттягивал нижнюю губу, показывая дыры вместо зубов.
«Почему он все время повторяет это имя? Может, это светило русской стоматологии, и этот парень выпытывает у меня его адрес?» – думал Трушкин, но этот нюанс его не слишком беспокоил, как, собственно, и все остальные нюансы. Учитель все еще пребывал в состоянии легкого опьянения от изрядной дозы закиси азота и воспринимал себя как философскую субстанцию, существующую лишь в данном месте и в данное время. Ни прошлого, ни будущего у него еще не было, и ботаник чувствовал себя почти счастливым.
Придерживаясь за спинки кресел и поминутно оглядываясь, Юля быстро шла по проходу. Лицо ее было взволнованным. Она села, а точнее, упала на свое место и ущипнула Кирилла за плечо. Тот оторвал лоб от иллюминатора и вопросительно посмотрел на девушку.
– Пристегнись, мы уже снижаемся, – сказал он.
– Кирилл, – прошептала Юля, – я только что видела Мэнгри.
– Не выдумывай! – махнул рукой Кирилл. – Тебе показалось.
Он хотел снова отвернуться к иллюминатору, но Юля тронула его за колючий подбородок.
– Мне не показалось! – горячо зашептала она. – Я видела его так, как вижу сейчас тебя! У него перевязана голова и разбиты губы! Но это точно он!
Скептицизм во взгляде Кирилла угас. Он нахмурился.
– Мэнгри тебя узнал?
– Нет, я смотрела на него из-за шторки.