Батюшка вздохнул и сокрушенно закивал, хотя последняя фраза предназначалась не ему. Я старался не смотреть на Ладу, пытаясь чутьем и боковым зрением угадать ее реакцию. Но Лада не шелохнулась, а я не стал повторять, потому как Лада сразу поняла бы, что я шарил в ее сумке. А мужчины всегда хотят выглядеть в глазах женщин лучше, чем они есть на самом деле.

Безмолвная старушка принесла нам ужин – кастрюлю борща и рагу из свинины. Когда Лада расставляла тарелки на столе и нарезала хлеб, я признался, что голоден. Отец Агап не преминул заметить, что это очень хорошо, потому как чувство голода сопутствует выздоровлению.

Не успели мы сесть за стол, как в дверь постучались, и в комнату вошел Игор с литровым штофом в руках.

– Приятного аппетита! – сказал он и поставил штоф на стол. – Я хочу угостить вас нашей украинской горилкой с перцем.

Что ж, это подмечено давно – бизнес и преступность не терпят национализма. В общем, когда я выпил крепкой самогонки и закусил, то понял, что все складывается не так уж и плохо, и если мой организм быстро справится с ранением, то я расшибусь в лепешку, но поймаю Ковальского и приволоку его за ухо к двери прокурора.

Отцу Агапу предложили отдельную комнату, а Лада, жалея труд старушки и не разбирая свою постель, влезла ко мне под одеяло.

То, что случилось сегодня с Уваровым и Анной, я узнал намного позже. Был бы ясновидящим – избавил бы их от мук, которые испытывают люди, познавшие предательство.

Глава 47

– Не знаю, что ты теперь ему скажешь, – произнесла Анна.

Кончик сигареты в ее руке подрагивал. Она не затягивалась, но со странным упорством прикурила третью сигарету подряд. Тонкая лента дыма поднималась к потолку кабины и вытекала наружу через открытое окно.

Влад хмурился, и на его переносице надолго обосновались две вертикальные складки. Он монотонно мял зубами жвачку, тарабанил по панели и исподлобья смотрел сквозь ветровое стекло на дорогу. Было без четверти девять. До встречи оставалось пятнадцать минут.

– Надо было сказать Кириллу всю правду, – сказала Анна.

– Правду, правду! – повторил Влад. – А где гарантия, что рядом с ним в тот момент не стоял профессор? Курахов бы напрочь отказался разговаривать со мной, узнав, что Марина уже не у нас.

«Она недовольна мной, – думал Влад и от этого становился еще более взвинченным и обозленным. – Требования у нее, конечно, – ого-го! „Ты должен был предвидеть“, „Ты должен был запереть дверь трейлера“, „Ты должен был проследить, куда она прошла“… Не много ли обязанностей у меня одного? А что должна была сделать она? Болталась где-то всю ночь…»

Влад стал думать о приятном – о том, как своеобразно они занимались сексом с Мариной. «Вот же заводная баба, – подумал он. – Никогда такой у меня еще не было».

В этих ярких воспоминаниях угрызения совести тонули, как жалящая пчелка в бидоне с медом. Влад настолько далеко улетел от действительности, что не сразу заметил, как в конце улицы показался черный «Опель-Сенатор».

– Они! – сказала Анна и заметно заволновалась.

Машина сбавила ход и, мигнув фарами, стала медленно приближаться. Влад тоже послал ответный световой сигнал, открыл дверь, высунул наружу голову и одной ногой ступил на землю. Затемненные стекла «Опеля» отражали солнечный свет, как зеркала. «Кирилл за рулем, – предполагала Анна, – его потаскушка наверняка рядом, а Курахов – сзади. Как он поведет себя, когда увидит, что Марины в нашей машине нет? Откажется выйти? Или все же выйдет? А вдруг испугается и предложит Владу сесть в „Опель“?..»

Но произошло то, чего ни Влад, ни Анна не могли представить даже в качестве крайнего варианта. «Опель» вдруг резко сорвался с места и на огромной скорости понесся на «Сузуки». Опешивший Влад несколько мгновений не мог двинуться с места. Ухнув передними колесами в глубокую лужу, машина плеснула на Влада грязной волной. Мокрый, ослепший, он с опозданием закрыл лицо ладонями, машинально сваливаясь на сиденье, под прикрытие двери. Вслед за этим, один за другим, из «Опеля» раздалось несколько выстрелов. Боковое стекло «Сузуки» осыпалось. Анна коротко вскрикнула и схватилась за голову. «Опель», подскакивая на ухабах, с диким ревом умчался в конец улицы, круто свернул в проулок и скрылся за домами.

– Ты… – задыхаясь от волнения и растирая по лицу грязь, выкрикнул Влад. – Ты что-нибудь понимаешь?

Анна провела ладонью чуть выше виска. Ее пальцы окрасились кровью.

– Посмотри, что у меня там? – попросила она, бледнея.

– Они что – с ума сошли?! Они взбесились, твои друзья хреновы?! Ты погляди на меня – как дерьмом окатили!!

Влад был настолько занят собой, что Анна не стала повторять просьбу. Она опустила солнцезащитный щиток, в который было вмонтировано зеркало, зачесала волосы и увидела красную полоску. Пуля слегка задела кожу над ухом.

– Нет, я этого так не оставлю! – безудержно наполнялся гневом Влад. – Я этого Вацуру самого заставлю в дерьмо нырять! Ну, блин, дружки! Ну, говнюки!

Он захлопнул дверь, ударил локтем по остаткам стекла, покрытого сетью трещинок, завел мотор, круто развернулся и, вдавив педаль акселератора в пол, погнал машину за «Опелем». Анна, глядя в зеркало, спокойно вытирала кровь кусочком ваты, словно пудрилась. Влад, близко придвинувшись к ветровому стеклу, скрипел зубами от жажды мести.

– Они нас «кинули»! – орал он. – Ты поняла, что эти гиены нас предали?! С потрохами! Как двух кретинов! Как двух ишаков! Они раскололи Курахова, и он пообещал отвести их на место! А мы – в задницу! Мы им уже не нужны!

Он бил кулаками по рулю, крутил головой, и с губ его срывались угрозы и проклятия. Куры вместе с брызгами разлетались в разные стороны из-под колес машины. Глубокий протектор на покрышках рвал в клочья утрамбованную глину с гравием, и по деревянным заборам строчила беспорядочная очередь. Машину кидало из стороны в сторону, Влад из-за своего непомерного роста бился головой о потолок кабины и от боли зверел еще больше. Анна сохраняла видимое спокойствие. Ухватившись руками за полозья сиденья и упершись ногами в переборку, она смотрела вперед, где метрах в ста от них петлял черный «Опель».

Дорога поднималась вверх, вонзаясь в лес. Она, словно резьба на шурупе, карнизом расчерчивала почти отвесные склоны, терялась в деревьях и червем выскакивала где-нибудь в совсем неожиданном месте.

Влад нагонял «Опель». Уступающая в скорости на трассах, «Сузуки» была более проходимой и юркой на грунтовых дорогах. Расстояние между машинами стремительно уменьшалось. Рев двух двигателей разносился эхом по лесной чаще. Тугой поток прохладного и сырого воздуха врывался через окно в кабину, выдувая из рамы оставшиеся крошки стекла. Влад подался вперед, словно пытался затолкать руль себе в живот.

– Сейчас они у меня попляшут! – говорил он, приободряя самого себя, так как ситуация с каждым мгновением становилась все страшнее. – Я их научу родину любить…