– Нет, – солгала она.
Я подошел к входной двери и, опустившись на колени, заглянул под нее. Лист бумаги без труда мог пройти через узкую вентиляционную щель. Надо было снять все возможные вопросы и версии, чтобы убедиться в подлинности записки. Подойдя к Стелле, я, словно штору, задрал подол ее платья. Девушка не возмутилась, напротив, она с интересом посмотрела на меня и спросила:
– Может, снять что-нибудь?
Нет, пронести гладкий и сухой лист бумаги и карандаш в каюту она не могла, думал я, проведя ладонью по ее тонким трусикам. Выходит, записку действительно просунули под дверь.
Я снова перечитал записку. Анонимное письмо Нефедову я помнил наизусть и без труда нашел повторяющиеся фразы: «Боюсь выдать себя с головой», «случится что-то очень страшное», «Живу надеждой. Ваша…» Вне всякого сомнения, эту записку составил тот же человек, который отправил письмо Нефедову. В крайнем случае у этого человека была под рукой копия анонимного письма. Но откуда он мог взять ее? Тот экземпляр, который давал мне читать Валера, хранился в моем кабинете, куда в мое отсутствие не мог проникнуть никто, даже Зинаида. Ночью, перед тем как встретиться с Эммой, я сжег это письмо, превратил его в пепел и развеял по ветру. А что касается Валеры, то здесь и речи не могло быть о неосторожности или небрежности. Бывший чекист Нефедов никогда бы не допустил, чтобы письмо попало в руки постороннего человека.
Следовательно, записку мог написать тот, кого я искал, – аноним А., он же госпожа Дамира Осак, мать врача Виктора Челеша.
– У тебя глаза, как у кошки, которую загнали на забор собаки, – сказал я Стелле.
– Наверное, это лучше, чем у собаки, которая гонится за кошкой, – ответила девушка.
Она испугалась, понял я. Смысл записки остался для нее тайной, но слова «преступник», «страшное», «опасно» взволновали. Теперь будет ходить за мной по пятам и шарахаться от каждой тени.
– Не бойся, – ласково сказал я. – Это всего лишь маленький розыгрыш. Ничего страшного не произошло. Даже наоборот… Иди ко мне.
От моих слов лицо Стеллы немного расслабилось, но все же я чувствовал, что внутренне она оставалась скованной и настороженной.
– Там кто-то ходит, – прошептала она, когда я завалил ее на подушки.
– Где ходит? – уточнил я, приспуская бретельки платья.
– Там, в коридоре.
– Сейчас, – ответил я, высвобождая из плена грудь девушки. – Сейчас я схожу и посмотрю…
Мы не успели поцеловаться, как в дверь каюты негромко, но требовательно постучали и до нас донесся голос Виктора:
– Господин Нефедов! Валерий! Откройте, пожалуйста!
Стелла взвилась в постели, словно ее застукал муж. Расправляя на себе платье, она прижала палец к губам и отрицательно покачала головой.
– Господин Нефедов! – не унимался Виктор и снова постучал в дверь. – Стелла у вас? Мне надо с ней поговорить!
Стелла вздохнула, с сожалением взглянула на мою одежду, брошенную на пол, и, словно извиняясь, пожала плечами. Минуту мы неподвижно сидели, глядя в одну точку, как две восковые фигуры, и прислушивались к всплеску волн за бортом. Потом Стелла встала с кровати, подошла к зеркалу, напомадила губы и сказала:
– Придется идти к нему. Строго по часам он пичкает меня какими-то успокаивающими таблетками. А я и без них спокойна, как бегемот.
– Надеюсь, ночью он не станет разыскивать тебя по всей яхте? – на всякий случай спросил я.
– Надеюсь, – усмехнулась Стелла и, пошевелив в воздухе пальчиками, добавила: – Встретимся на палубе!
Она распахнула дверь, и в ту же секунду я услышал глухой стук и знакомый вой Мизина:
– Вауу!
– Боже мой, я вас не задела? – раздался голос Стеллы из-за перегородки. – Вы стояли так близко от двери!
– Ерунда! – с оптимизмом ответил Мизин, тихо кряхтя. – На мне как на собаке все заживает, а один удар по почкам заменяет три кружки пива!
Черт дернул Стеллу начать оправдываться! Надо было сказать другое: «Надеюсь, вам было хорошо слышно, как скрипела кровать?»
– Я только на минутку заглянула к Нефедову, чтобы пригласить на коктейль, – заискивающим тоном произнесла она. – Ради бога, извините! Это у меня такая ужасная привычка раскрывать двери резко и нараспашку!
– Не надо, не надо! – ответил Мизин и довольно гадко захихикал. – Хоть на минутку, хоть на полчасика! Почему бы в самом деле не заняться приятным делом, тем более что это прописал врач.
Они перекинулись еще парой фраз, но я уже не разобрал слов, так как Стелла плотно закрыла дверь каюты. Я вскочил с кровати и принялся одеваться. Все встало на свои места, думал я, не надо было раньше времени суетиться. Госпожа Дамира сама о себе заявила. И теперь мудрый задний ум спешил реабилитироваться: конечно, только Дамира могла быть автором письма, это же было очень легко просчитать! Во-первых, анонимку она подписала русской буквой А вынужденно, потому как в компьютер не был загружен греческий алфавит, и Дамира нашла наиболее подходящий символ для обозначения греческой «D», напоминающей треугольник. Во-вторых, ее нарочитая, показушная неприязнь ко мне была всего лишь ширмой, за которой она скрывала единство наших целей. И в-третьих, я не видел на «Пафосе» какого-либо другого пассажира, который производил бы впечатление богатого человека, способного запросто выдать частному детективу аванс в десять тысяч баксов, да еще оплатить круиз.
Я поднялся на палубу. Основное веселье переместилось на корму, где главной фигурой был Мизин. Одетый в потертые джинсики и плотно облегающую худое тело майку, он гадал на картах всем дамам «Пафоса» сразу, а Виктор сидел за стойкой и разговаривал с Лорой. Женщины время от времени дружно взрывались смехом, в котором преобладал сильный и звонкий голос Алины, Мизин тасовал колоду, ловкими движениями раскидывал карты по столу и, переворачивая стопки, предсказывал судьбу.
– В этом круизе вы встретите свою любовь, Элен, – говорил он Алине, зачем-то переиначив ее имя и сверкнув золотыми коронками. – Это будет молодой мужчина…
– Блондин или брюнет? – спросила Алина.
– М-м-м… Он будет слегка лысоват, как я.
Смех.
Виктор косился в мою сторону. Кажется, он не хотел встречаться со мной взглядом, но отвести глаза не успел и вынужден был сдержанно кивнуть мне. Я не стал стеснять своим присутствием женщин, жаждущих увидеть будущее, и подсел к врачу.
– Хотите выпить? – спросила Лора.
– Чего-нибудь полегче.
– Тогда рекомендую кипрское «Данае».
– Штормить начинает, – произнес Виктор, кое-как изображая стремление общаться со мной.
– Не говорите, – подтвердил я. – Болтает так, что начинаешь путать палубу с переборкой.
– Спокойной ночи, – попрощался врач, встал и подошел к Стелле. Он склонился над ней, что-то шепнул, но Стелла отвлеклась лишь на мгновение и снова перевела взгляд на Мизина.