— Так почему же его не приняли?
— Да что ты, детка! Ты же прекрасно знаешь правила. Нет денег — нет положения в обществе, а раз так, фиг тебе, а не женитьба на дочке Барринов. Им и в голову никогда не приходило, что моя старушка может послать их к черту и позволить обрюхатить себя кому-то вне пределов их круга. Беда в том, что после смерти отца она растеряла весь свой кураж. Из нее выжали все соки. Старик выждал момент, когда она осталась одна в квартире, которую они снимали с моим папашей, и силой утащил дочурку домой в Гранд-Сита. Тогда она даже не подозревала, что беременна. Дед нанял охранников, чтобы те не подпускали моего отца на пушечный выстрел к его кровиночке, лишил его работы, добился, чтобы его выгнали из штата, и держал мать взаперти, пока я не появился на свет. Но в один прекрасный день мой предок объявился снова, надрал задницу четверым охранникам, утащил с собой мою мать и женился на ней. А всего через неделю он умер, и матери пришлось вернуться в ссылку, в маленькую Сибирь, которую устроил ей старикан. Не думаю, что ей хоть раз удалось вырваться на волю. Она умерла, когда я был еще ребенком, и все произошло настолько быстро, что теперь я почти ничего не помню. Мама преставилась рано утром, к полудню уже лежала в гробу, вечером состоялись похороны. Я вспоминаю только, что побил стекла в оранжерее, открыл решетки в пруду позади дома, выпустив всех заморских золотых рыбок деда в ручей и плюнул ему в графин с дорогущим вином. Думаю, в первых двух случаях садовник прикрыл меня, а насчет вина старик просто не догадался. На следующий день Альфи и Денни набили мне морду не помню за что, и я заехал Денни кочергой по голове. И за это меня на неделю заперли в комнате, чтобы я как следует обдумал свой поступок. — Я на минутку прервал свой рассказ и поглядел на океан. — Не стоило им запирать меня в той комнате, — сказал я.
— Почему?
— Слишком уж долго я думал.
Что-то потревожило чаек на дальнем конце пляжа, и они подняли неимоверный гвалт, но через минуту все опять стихло. Небольшое облачко набежало на луну, повисело немного и улизнуло в неизвестном направлении, а с неба снова полился яркий призрачный свет. Теплый, ласковый ветер был похож на пушистый хвостик лета, все дальше убегавшего от нас, но этот хвостик был достаточно силен, чтобы поднять в воздух песчинки и бросить их нам в лицо.
Шарон провела рукой по моей спине и махнула головой так, что волосы ее заструились, словно река, заиграли в желтом свете.
— Дог... стыдно вот так разбрасываться океаном.
— А кто им разбрасывается?
— Мы. Надо им попользоваться.
— Прямо сейчас?
— Угу. Прямо сейчас.
Шарон поднялась с одеяла и встала во весь рост, ее чудесный силуэт ясно вырисовывался на фоне ночного неба. Она обняла себя руками, повозилась немного, и платье бесшумно скользнуло к ее ногам. Нащупав застежку на лифчике, Шарон расстегнула ее, и две чашечки, связанные между собой тоненькими тесемками, легли на песок. Затем, повернувшись и глядя мне прямо в глаза, девушка решительно стянула с себя крошечные цветастые трусики. Ночные тени окутали ее загорелые плечи, оттеняя шелковую белизну роскошной груди. В мерцающем лунном свете я разглядывал плавный изгиб бедер с белоснежной полоской от бикини по бокам, великолепные стройные ножки и каштановые волосы ее лона. Шарон совершенно бесстыдно стояла передо мной, руки в боки, позволяя мне насладиться потрясающим зрелищем.
— Ну что, приступим? — произнесла она наконец.
— Если ты никуда не исчезнешь, то я точно приступлю, — ответил я.
В воздухе разлился ее мелодичный смех, девушка повернулась и побежала к воде, по-мальчишески озорно размахивая руками. Я слышал, как она смеялась, потом раздался шумный всплеск. Я поднялся, сбросил с себя одежду и неторопливо направился туда, где меня ждала морская нимфа.
* * *
Мы плескались и плавали, пока совершенно не выбились из сил, а потом почти ползком вернулись на одеяло. Теплый ветерок нежно обдувал наши тела, пока не слизал последнюю каплю морской воды. Мы лежали и смотрели в безоблачное небо. Закрыв глаза, я пытался сообразить, как же это вышло, как это я, старый идиот, мог позволить себе шляться по округе ночью, да еще с неопытным ребенком. Вдруг маленькие ласковые пальчики легонько коснулись моего живота, затем они стали потихоньку продвигаться вниз, вниз, пока не обхватили мой член. Шарон наклонилась надо мной, и ее губы оказались в каком-то дюйме от моих.
— Ты очень красив, Дог, — прошептала она.
Ее губы все приближались и приближались, а потом превратились в теплое влажное нечто, которое проникло в мой рот, и могу сказать откровенно, что никогда раньше мне не приходилось испытывать ничего подобного, никогда раньше ни одна женщина не касалась меня так. Мои руки невольно потянулись к ней, погладили гладкую спинку, спустились к попке, скользнули на живот, подтолкнули ее тело немного вверх и накрыли ее груди, а потом начали обследовать каждый чудесный закуток.
У Шарон перехватило дыхание. Она блаженно улыбнулась, поцеловала меня еще разок, и улыбка стала еще шире, когда она почувствовала, что мои руки решительно пытаются отдалить ее от себя.
— Я же говорила, что я настоящая девственница.
— Черт тебя подери, малышка, — вот и все, что я был способен выдавить в ответ.
— Разве это меняет дело, Дог?
Я повернулся на бок и подождал, пока жар немного спадет и желание отпустит меня. Теперь стало немного легче, и я ощутил себя еще большим идиотом, чем прежде.
— Слушай, ты! Ты же помолвлена, девушка на выданье.
— Женщина, — поправила она меня.
— Ладно, черт с тобой, женщина. Ты обзавелась парнем и приберегла для него кое-что, так что не стоит вот так разбрасываться тем, что ты так ревностно хранила все эти годы.
— Разве не мне решать?
— Только не со мной, детка. На этот раз решать мне. Просто береги драгоценность, которую носишь между ног, пока он не доберется до нее, слышишь меня?
— Так ты скромник.
— Только иногда. Вот сейчас, например, я чувствую себя образцом моралиста. Старине Хантеру стоило бы поглядеть на такое представление. Он ни за что не поверит подобным россказням.
— А что, если я начну приставать?
— Попробуй, Шарон, и через час ты превратишься в неудовлетворенную истеричку. Я слишком стар, чтобы не знать всех тех уловок, с помощью которых можно вывернуть наизнанку таких вот женщин-девочек.
От ее смеха у меня зазвенело в ушах, и Шарон снова откинула волосы назад.
— Ладно, долгие годы мне удавалось держаться, так что можно потерпеть еще чуть-чуть.
— Кто он такой, Шарон?
— Хороший парень. Мы вместе выросли.
— А он сумеет оценить твой дар?
— Не то чтобы ему было все равно, но мне кажется, он не придает этому особого значения.