— Если закончишь, — перебил меня Томбой. — Вот о чем надо думать. Ты ведь можешь и не вернуться. Я рассказывал тебе о Поупе. Его голыми руками не возьмешь. У него связи. Он знает отчаянных парней. Не связывайся с ним. Послушай меня, ничего хорошего из этого не выйдет.
— Когда закончу в Лондоне и вернусь, то вложу все, что останется, в бизнес. Но я не знаю, сколько времени понадобится…
— Ты меня не слушаешь.
— Слушаю, но я все обдумал. И ты знаешь, какой я упрямый.
— Слишком упрямый.
— Может быть. Но другим мне не стать. Билет заказан на пятницу. Вылетаю из Манилы. Задерживаться не буду, вернусь при первой же возможности. Может быть, через несколько дней. Может быть, через несколько недель. Буду на связи.
Томбой шумно вздохнул и снова покачал головой.
— Будь осторожен. Знаю, ты считаешь себя крутым парнем. Во многих отношениях ты и впрямь крут, но всегда найдутся покруче. Не хотелось бы, чтобы ты встретился с такими.
Я кивнул:
— Спасибо за совет.
Он начал говорить еще что-то, но остановился и просто пожелал удачи.
Я ответил, что она мне не понадобится, но в душе понимал — без нее не обойтись.
Ветер хлестнул по лицу ледяной плетью, стоило мне выйти из здания аэровокзала в Хитроу — в легкой курточке и рубашке. Англия. Начало декабря. Пятница. Семь часов вечера. В нескольких ярдах от меня, за панелями, защищающими вход от буйства непогоды, с неба лил дождь. В полумраке медленно ползли машины.
Англия зимой. И о чем только я, черт возьми, думал, возвращаясь сюда?! Во время полета мне едва удавалось сдерживать волнение; перспектива встречи с родиной после долгой разлуки затмевала вполне законное сомнение — как-никак я возвращался отнюдь не ради приятных встреч с прошлым. Теперь, однако, градус энтузиазма быстро падал вместе с температурой остывающего тела. Я трясся от холода, чувствуя себя настоящим туристом — одиноким, неподготовленным и никому не нужным. Надо было как можно быстрее добраться до тепла. Диктор в аэровокзале объявил, что экспресс до Лондона временно не ходит из-за аварии в Хоунслоу — скорее всего какой-нибудь эгоист-придурок бросился под поезд, — поэтому я присоединился к очереди на такси, очереди, состоящей из таких же дрожащих, несчастных, промокших путешественников. В какой-то момент мной овладела паранойя — а вдруг я наткнусь на кого-то, кто меня помнит? — но ее тут же отодвинула уверенность в надежности маскировки. В конце концов, на контроле ни у кого вопросов не возникло. Я протянул свой паспорт на имя Маркуса Кейна, удостоился короткого взгляда, и на том испытание закончилось. Никто даже не посмотрел на меня еще раз. Я вернулся.
Моя очередь подошла через десять минут. Продрогший, я забрался на заднее сиденье черного такси и попросил водителя отвезти меня в Паддингтон. Не говоря ни слова, тот отвалил от тротуара и, втиснувшись в поток машин на выезде из Хитроу, повернул в сторону автострады М-4.
Движение на шоссе было не лучше погоды. Все три потока в направлении Лондона двигались со скоростью не больше десяти миль в час с бесконечными остановками, ожиданием, рывками, сердитыми гудками и под аккомпанемент ветра и дождя. То же самое, если не хуже, происходило и на встречных полосах — машин, спешащих покинуть столицу, было еще больше, чем торопящихся вернуться в нее. Я уже забыл, в какое столпотворение может превращаться юго-запад Англии. На Филиппинах, если не брать в расчет Манилу и южный Лусон, автомобилей немного, а дороги — там, где они есть — обычно пустынны. Здесь же создавалось впечатление, что все население пришло в движение, снялось с мест и вступило в схватку за самое дорогое из удобств — свободное место. Мы не проехали и двух миль, а я уже решил, что обязательно, как бы ни повернулись дела, вернусь на Филиппины. Да, вернуться стоило — хотя бы для того, чтобы еще раз увидеть то, чего мне недоставало, по чему я скучал. Но вернувшись, я быстро понял — без этого вполне можно обойтись.
Таксист попался типичный. Сломав ледок в наших поначалу холодных отношениях вопросом о том, откуда я прибыл, и выслушав ответ (я сообщил, что прилетел из Сингапура, сочтя это место достаточно скучным, чтобы не вызвать любопытства), он принял мою реплику за приглашение к разговору и тут же изложил свои взгляды на иммиграцию (чужих слишком много), налоги (чересчур высокие) и преступность (необузданная). Последнее пробудило во мне некоторый интерес — слышать мнение об уровне преступности в Соединенном Королевстве доводилось нечасто. Я, конечно, читал об отдельных случаях, но общая картина оставалась неопределенной. Таксист сказал, что положение хуже некуда, и связал это с приходом к власти лейбористов. Особенно его возмущал рост преступлений с применением насилия.
— Я тебе так скажу, приятель, в наше время в Нью-Йорке жить безопаснее, чем в Лондоне. Как минимум в два раза. Если давно здесь не был, мой тебе совет — будь настороже.
Я пообещал быть настороже и про себя улыбнулся. Не то чтобы я ему не поверил, но о заоблачном уровне преступности таксисты говорили всегда — и в семидесятые, и в восьмидесятые, и в девяностые. Такие же разговоры можно услышать и в Маниле. Может быть, преступники и впрямь обнаглели, но попробуйте вспомнить, когда они были другими.
В конце концов это черепашье путешествие сквозь непрекращающийся дождь измотало даже водителя, и он погрузился в молчание. Я же смотрел в темное окно, раздумывая над тем, как и с чего начать расследование. Не будучи больше полицейским, я был лишен официальных ресурсов и не мог рассчитывать на чью-либо помощь. С другой стороны, мое положение давало и некоторые немаловажные преимущества. Я знал, кого буду искать, и меня не сдерживали тесные рамки закона. Раньше меня постоянно угнетало осознание того, что преступники все чаще и чаще берут верх в схватке с законом. От нас требовалось не только найти их, но и собрать кучу доказательств для обоснования своей правоты, хотя вина наших противников была очевидна даже слепцам. В половине случаев, особенно если преступник действовал сознательно, получить все необходимые улики не представлялось возможным, и подозреваемый выходил на свободу. Наглядный пример — Билли Уэст.
Я нисколько не сомневался, что с полицейской точки зрения прижать Леса Поупа будет очень трудно, поскольку он в придачу ко всему прочему еще и юрист, знающий, как работает система. В моем случае, однако, ситуация выглядела иначе. Если Поуп откажется помогать, я мог бы, фигурально выражаясь, прищемить ему пальцы. И все же об осторожности забывать не следовало. Найти Поупа наверняка будет не трудно, гораздо важнее правильно повести игру. Я собирался выяснить, кто стоит за убийством Малика, но сделать это так, чтобы никого не спугнуть и не доставить ненужных неприятностей Томбою. И вот это будет уже потруднее. Впрочем, собираясь в Англию, я хорошо понимал, что меня там ждет.
Поездка до Паддингтона заняла час и обошлась мне почти в шестьдесят фунтов. За такие деньги я бы мог прокатиться из Манилы в Малайзию и вернуться обратно. Невольно задумаешься, чего стоят все хвастливые заявления насчет низкой инфляции и тому подобная чушь.