Выстрел ударил Дэниелсу в грудь, и его отбросило на битое стекло. Пистолет вылетел из руки копа, изуродованный труп Мантани с глухим стуком повалился на пол. Через мгновение Дэниелс издал сдавленный вскрик, и Ленча наполнило приятное, спокойное тепло, которое он всегда ощущал, видя чужую агонию. Дэниелс еле стоял на ногах, однако Ленчу хотелось, чтобы подонок не терял сознания в последние секунды перед смертью — тогда Ленч сжал бы его в руках и глядел бы, как уходит жизнь. Он откинул дробовик и с диким воплем прыгнул через кровать.
Как ни странно, в Дэниелсе оставалось еще достаточно сил, чтобы сместиться в сторону. Ленч ухватил его за руку и притянул к себе, намереваясь сдавить в медвежьих объятиях. Дэниелс стал отбиваться — словно ниоткуда появившийся кулак врезался Ленчу в щеку.
Не прекращая бороться, Ленч попытался подвести руку с выкидным ножом к животу противника, к области аппендикса, но, притронувшись к его груди, почувствовал что-то твердое. Бронежилет! Неудивительно, что подонок до сих пор жив. Ленч сместил нож так, чтобы вогнать его Дэниелсу под мышку, однако тот вдруг оттолкнулся от окна, боднул киллера головой и перехватил руку с ножом.
Ленч нанес ему два быстрых удара в лицо и крутанул запястьем; мгновенно выскочило лезвие, разрезало большой палец Дэниелса и едва не вонзилось ему в шею. Коп в потрясении отшатнулся, но запястье Ленча не выпустил. Киллер решил, что хватит играться с жертвой: пора кончать, и немедленно. Всю комнату уже заполнил дым, снаружи доносились крики его людей, преследовавших Меронов, — нужно срочно брать ситуацию под контроль.
Дэниелс перехватил и другую его руку, чтобы не допустить новых ударов, и тогда Ленч сильно толкнул копа, заставив его выгнуться над подоконником. Навалившись всем весом и используя преимущество своей позиции, Ленч попытался вонзить нож в горло противнику. Дэниелс прогнулся еще больше и уже едва не вываливался из окна, но лезвие ножа неумолимо приближалось к цели. По лицу копа текла кровь, его глаза расширились от страшного перенапряжения. Рука, которой он сдерживал нож, сильно дрожала: именно в нее чуть раньше попала дробь. В любой момент она могла отказать, и тогда его ждала смерть. Острие отделяло от кадыка Дэниелса уже каких-то три дюйма, и Ленч улыбнулся.
— Кое-кому пора умереть, — нежно прошептал он. — Пора пролить немного крови.
Его распирало от злорадства.
И тут Дэниелс вогнал колено ему в пах. Тело Ленча сразу обмякло, и не успел он прийти в себя, как Дэниелс припечатал его руку к оконному переплету, распрямился и боднул головой под запрокинутый подбородок. Ленч потерял равновесие, и Дэниелс оттолкнул его, затем развернулся и полез в окно.
Ленч не мог допустить, чтобы добыча ушла. Вскарабкавшись на карниз, он прыгнул копу на спину. Раздался громкий треск, крыша, и без того дышавшая на ладан, прогнулась под их весом, однако Ленч не обратил на это внимания; он схватил Дэниелса за волосы и потянул голову на себя, изготовившись перерезать ему глотку. Снова послышался треск.
Но Дэниелс оказался серьезным противником: словно не замечая боли, он быстро перекатился на бок, брыкнулся по-ослиному и выбил Ленча из равновесия, после чего они оба скатились с крыши и рухнули вниз. Ленч, оглушенный падением, резко выдохнул и сделал выпад ножом; лезвие едва не задело щеку Дэниелса. Однако тому почти уже удалось вырваться; уклонившись от второго удара, он проворно встал на ноги и бросился бежать к кустам можжевельника. Потом ему пришлось резко сменить направление — из летнего домика в конце сада показались люди Ленча. Он кинулся к деревянному забору, отделявшему сад от площадки перед коттеджем, подтянулся и перевалил на ту сторону.
Ленч сообразил, что могут ускользнуть не только Мероны, но и этот засранец Дэниелс. А ведь он под его личной ответственностью… Этого нельзя допустить. Провал исключен.
Один из людей в масках показал жестом, что объектам удалось уйти. Выругавшись, Ленч вернул нож в исходное положение и забрал у одного из них пистолет.
— Куда они побежали?
— В лес, — ответил тот, у кого он взял пистолет, стараясь скрыть дрожь в голосе. Как и все без исключения, он боялся Ленча, но знал, что тот удержится от поспешных действий, потому что они оба ему еще понадобятся. — Их не догнать. Они уже оторвались ярдов на пятьдесят, если не больше.
Приказав ждать, Ленч подбежал к забору, подтянулся и оседлал его. Дэниелс, пошатываясь, бежал через подъездную дорожку с ключами в руках, от внедорожника его отделяло всего десять ярдов. Ленч тщательно прицелился, прищурив глаз. Для пистолетов характерна низкая точность при стрельбе на расстоянии, однако Ленч был первоклассным стрелком. Он научился обращаться с пистолетами в Хорватии в 1991 году и с тех пор регулярно практиковался, часто наведываясь на полигон в Нормандии, где старался выжать максимум из имевшихся у него профессиональных образцов огнестрельного оружия. Среди них был и «Глок-17», который он сейчас держал в руке, — несколько месяцев назад пистолет незаконно ввезли в Великобританию с грузом компьютерных чипов.
Дэниелс, похоже, и не догадывался, что находится под прицелом. Расстояние между ним и «лексусом» сократилось до восьми ярдов, потом до семи… И тогда Ленч нажал на спусковой крючок. Секунду спустя Дэниелс покачнулся и упал ничком на гравий, широко раскинув руки.
Ленч позволил себе торжествующую ухмылку. Еще одно пополнение списка его жертв. Он помнил каждого убитого им человека, мог вызвать в памяти образ любого из них, а также обстоятельства, при которых они умерли. Иногда, если ситуация позволяла, он брал себе на память какой-нибудь трофей. Ленч до сих пор хранил в тумбочке у кровати локон густых, черных как смоль волос, продетый сквозь золотое обручальное кольцо. Эта реликвия постоянно напоминала ему о незабываемом удовольствии, связанном с потрясающе красивой девчоночкой-мусульманкой, молодой невестой, которой едва исполнилось восемнадцать и у которой были самые голубые глаза, какие он видел в своей жизни. Это случилось в деревушке возле города Баник, недалеко от границы с Боснией. Он ворвался в ее дом и оборвал ее существование в кровавом карнавале сексуального экстаза, который вряд ли продлился больше пары часов, хотя ему показался целой упоительно прожитой жизнью.
Дэниелс лежал не шевелясь. Готов. Больше он им не навредит. Однако главная проблема никуда не делась, и люди, которые могли нанести реальный ущерб — Том и Кэйти Мерон, — снова умудрились ускользнуть.
Ленч обратил взгляд к свинцовому небу, пробуя носом сырой ночной воздух. Издали доносился вой сирен. Огонь между тем охватил уже весь дом, пламя лизало кладку, и жар от него распространялся приятными волнами. Огня и оружейных выстрелов было более чем достаточно, чтобы привлечь внимание всех соседей.
Ленч спрыгнул с забора и рысцой побежал к своим помощникам. Теперь уже не оставалось сомнений, что Меронам удалось уйти.
Пора было повышать ставки. Иными словами, звонить Дориэлу Грэму.
У Майка Болта была теория относительно следовательской работы, и заключалась она в том, что не для всякого факта находится объяснение. Детектив может в общих чертах представить мотивы, из которых исходил преступник, но крайне, крайне редко способен восстановить полную картину происшедшего. Иногда случаются вещи, противоречащие всякой логике. Например, когда в библиотеке некоего университета находят убитую женщину, причем на орудии убийства остаются отпечатки пальцев ее коллеги, которая за несколько часов до этого была в десяти милях от места преступления, в доме некого мужчины, также убитого, но при совершенно других обстоятельствах и наверняка другими людьми. Возможно, между двумя преступлениями существует связь, а возможно, и нет. Верный способ раскрыть такое дело — не ломать голову, выдумывая всяческие теории, а искать очевидцев, которые заполнят все пробелы. Вот почему важно было найти Меронов.