— Давай я отвезу тебя в Коулман-Хауз.
Она фыркнула:
— Это еще зачем? Я ведь не заработала за сегодня ни копейки!
— Пусть у тебя будет выходной.
— Мой босс не поверит, что я не работала.
— А кто твой босс?
— Слушайте, вы же коп, и я не собираюсь вам его сдавать.
— Что ж, надеюсь, он лучше, чем Марк Уэллс, — сказал я с иронией.
— Конечно, лучше.
— Ну тогда он, безусловно, поверит и все поймет.
Энн засмеялась. Ее смех был слишком циничный для тринадцатилетней девочки.
— Он не обрадуется, если я приду без денег.
— Хорошо, давай заключим сделку. Я дам тебе сорок фунтов, если ты сейчас же пойдешь домой. — Это было глупо с моей стороны. Деньги перекочуют в карман ее сутенера или местного торговца крэком, которые могли оказаться одним и тем же человеком. К тому же если Энн нравится рисковать своей жизнью, мне не должно быть до этого никакого дела. Как бы ни закончился ее сегодняшний день, завтра она снова выйдет на улицу. Но я чувствовал ответственность за то, что могло произойти с этой девочкой в такое время суток и при таких обстоятельствах.
— Сорок фунтов. И что вы за них хотите?
— От тебя мне ничего не надо. Я просто хочу, чтобы ты пошла домой и не появлялась сегодня на улице.
— Негусто. Я могла бы заработать в десять раз больше.
— Это все, что я могу дать, и тебе за это ничего не придется делать.
— Я согласна на пятьдесят.
— Ты занимаешься не своим делом. Тебе нужно вести переговоры.
Я настоял на том, что провожу ее до приюта, потому что не верил, что Энн вернется туда, если оставить ее одну. Мы сели в черное такси, и водитель многозначительно посмотрел на меня, увидев, что я с девочкой-подростком. В конце концов я показал ему свое удостоверение — пусть знает, что я не какой-нибудь извращенец, забывший взять машину.
Мы ехали молча. Когда такси остановилось у приюта, Энн выскочила из машины с моими пятидесятью фунтами и, не сказав ни слова на прощание, исчезла в здании. Я мог бы сразу поехать домой, но решил, что раз уж я здесь, то почему бы не узнать, работает ли сейчас Карла Грэхем. Малик был прав, она не слишком подходила мне, но в моей жизни было не так много красивых женщин, чтобы я мог игнорировать подарки судьбы. Даже если речь шла только о приятном разговоре.
Я позвонил в домофон. Мне ответила женщина, она плохо выговаривала букву «р» и я догадался, что это была одна из сотрудниц приюта, которую мы опрашивали вчера. Я представился и спросил, нельзя ли увидеть Карлу Грэхем.
— Думаю, у нее сейчас доктор Робертс, — ответила она. — Сейчас узнаю, сможет ли она вас принять.
— Если она занята, передайте, что можно поговорить и завтра утром, — сказал я, про себя добавив, что лучше, конечно же, было бы увидеться сегодня.
Секунд через тридцать дверь открылась.
— Миссис Грэхем ждет вас в своем офисе, — сказала сотрудница, посмотрев на меня так, будто я ущипнул ее за сосок.
Я кивнул и пошел за ней. Внутри было тихо, что показалось мне странным. Не иначе дети что-то затевают. И Энн наверняка не задержится здесь дольше чем на десять минут, лишая смысла нашу с ней сделку и делая мой поступок еще глупее, чем казалось сначала.
Я постучал в дверь кабинета Карлы Грэхем, но вошел не дожидаясь приглашения. Директор приюта стояла у своего стола и беседовала с невысоким мужчиной средних лет, одетым в хороший костюм. На ней сегодня были легкие серые брюки и белая блузка. Шею украшала простая нитка жемчуга.
Она улыбнулась, но мне показалось, что улыбка ее слегка натянутая. И, несмотря на то что я привык к такой реакции, — хочешь не хочешь привыкнешь, если ты полицейский, — я все равно немного расстроился.
— Сержант Милн! Вы, должно быть, сегодня работаете сверхурочно?
Я улыбнулся ей в ответ и подошел к столу.
— Стражам порядка редко удается начинать и заканчивать работу в строго определенные часы. Спасибо, что согласились меня принять.
— Вам повезло, что вы меня застали. Я уже собиралась уходить. Познакомьтесь, это мой коллега доктор Робертс, специалист по детской психологии.
Мы с доктором пожали друг другу руки.
— На самом деле я не числюсь в штате Коулман-Хауза, — сказал он. — Приходится работать в нескольких местах в разных концах города.
— Должно быть, вы очень занятой человек.
— Да, проблем у людей много, но мне нравится моя работа.
— Понимаю, — сказал я, вовсе так не думая.
— Если я не ошибаюсь, вы расследуете убийство? — спросил он с нескрываемым интересом. Лицо у доктора было очень веселое, что показалось мне необычным для человека его профессии. Для большинства психологов вся жизнь — одно большое расстройство. К тому же из-за высокой вероятности совершения ошибки они невероятно серьезно относятся к тому, что делают.
— Все правильно, — ответил я. — Погибшая девушка была немногим старше тех, с кем вам каждый день приходится иметь дело. Ее звали Мириам Фокс. Несколько лет назад она убежала из дома.
Доктор покачал головой.
— Какая трагедия. Но я верю, что если правильно воспитывать молодежь, то можно уберечь их от этого страшного пути.
Мне хотелось сказать ему, что у него и у его коллег было предостаточно случаев доказать эти слова на деле, но они постоянно терпели неудачу. Однако я промолчал. Казалось, этот человек очень обидчив, и мне не хотелось его расстраивать. Почему-то я решил, что он неплохой парень. Доктор Робертс чем-то напомнил мне моего бывшего учителя музыки, который постоянно носил цветные галстуки-бабочки и с невероятным энтузиазмом относился к своей работе. Музыка как предмет меня никогда не привлекала, но мне нравилось, как вел уроки этот учитель.
— Как продвигается ваше расследование?
— Не так быстро, как хотелось бы, но мы уверены, что найдем убийцу.
— Если я правильно понимаю, уже был произведен арест?
Я посмотрел на доктора с удивлением.
— Да, но откуда вам это известно?
Он улыбнулся:
— Знаете, я постоянно смотрю новости, а с тех пор как у меня появился Интернет, то и дело проверяю, что новенького. По местному каналу сообщили, что сегодня какой-то человек сдался полиции.
— Информация верная, но я, к сожалению, не могу давать никаких комментариев.
— Конечно-конечно, я понимаю. Простите мое любопытство, сержант, я просто страсть как люблю знать, что происходит вокруг.
— Всем людям это свойственно, — сказал я.
Повисла долгая пауза, во время которой Робертс, по-видимому, пытался придумать еще какой-нибудь вопрос. Но, скорее всего, доктор понял, что больше я ему ничего не расскажу, и решил закончить беседу.