Стемнело, улицы наводнились людьми, спешащими домой и в магазины за рождественскими покупками. Послезавтра будет уже первое декабря. Год пролетел как всегда незаметно и на этот раз я был очень этому рад. Он мне, безусловно, запомнится, но хорошего в этих воспоминаниях мало.
Когда я дошел до своей машины, начался дождь. Я быстро забрался внутрь, включил зажигание и поехал, надеясь не застрять в пробке и добраться до дома Карлы, раньше, чем это сделает она. В мои планы входило подкараулить ее у дома, задержать у дверей, а потом проникнуть внутрь с помощью личного обаяния. Я не собирался устраивать сцен, но если Карла не захочет идти на мировую, мне останется только пригрозить ей пушкой, которой я обзавелся вчера. Вряд ли она станет спорить с такими аргументами. Дальше я собирался положиться на судьбу.
К сожалению, я недооценил ситуацию на дорогах в час пик и добрался до дома Карлы ближе к семи часам. Припарковавшись ярдах в двухстах от ее дома, я заглушил двигатель. В ее окнах, которые можно было разглядеть через тонкие ветки деревьев, горел свет. Значит, она была дома.
Я беззвучно выругался. Нужно было ехать сразу, а не пить пиво. Теперь попасть внутрь будет сложнее. Я закурил и стал обдумывать возможные варианты. У меня были сомнения, что Карла захочет впустить меня, если я просто позвоню в дверь. Расстались мы не самым лучшим образом, и ей не о чем было со мной разговаривать. Да и что я мог ей сказать? Что хочу подняться наверх и обвинить ее в убийстве второй раз? Конечно, можно попробовать взломать замок, но, насколько я помнил, сигнализация в этом доме стояла очень надежная. Моих способностей не хватит, чтобы взломать эту систему, к тому же не имея при себе никакого специального оборудования.
Значит, мне оставалось только ждать удобного случая. Я стоял и курил, размышляя о том, что буду делать, если Карла признает свою причастность к убийству. В моем положении я не смогу произвести гражданский арест, а убить ее у меня просто не хватит духу. Тем не менее я чувствовал, что сделал правильно, появившись здесь. Нужно во что бы то ни стало докопаться до истины, прежде чем решать свои собственные проблемы.
Просидев в засаде около десяти минут, я вдруг заметил, что во двор дома, где жила Карла, въехала машина. Я сполз ниже на сиденье, стараясь не привлекать к себе внимания, и она проехала мимо в поисках места для парковки. Через несколько минут я увидел, что водитель, бизнесмен средних лет, направляется к интересующему меня подъезду. Около нее он остановился и стал искать в кармане ключи. Я вышел из машины, как можно более непринужденно пересек улицу и поднялся по ступенькам вслед за мужчиной. Услышав мои шаги, он резко обернулся и его лицо исказил страх — это случается со всеми городскими жителями, когда поздно вечером к ним неожиданно подходит кто-то сзади. Мужчина несколько успокоился, увидев прилично одетого человека, но его подозрительность до конца не рассеялась.
— Вы что-то хотели?
Я вынул удостоверение полицейского и показал ему.
— Мне нужно встретиться с Карлой Грэхем, — сказал я тоном, не допускающим компромиссов, и посмотрел мужчине прямо в глаза. — Я так понимаю, она живет на последнем этаже?
Он вставил ключ в дверь.
— Все правильно. Но, я думаю, вам лучше позвонить ей в квартиру по домофону.
— Я бы предпочел не раскрывать перед ней все карты, сэр. Понимаете ли, у меня нет полной уверенности в том, что миссис Грэхем захочет разговаривать с представителем закона.
Мужчина оглядел меня с любопытством, но, видимо, решив, что я, скорее всего, тот, за кого себя выдаю, повернул ключ в замке.
— Полагаю, вы знаете, куда идти, — сказал он, когда я прошел за ним в открытую дверь.
— Да, конечно, спасибо.
— Извините за подозрительность, но вы же знаете, сейчас нужно быть осторожным.
— Вы абсолютно правы. Сейчас без этого никуда.
Он пошел прямо по коридору, а я стал подниматься по лестнице, вспоминая, как в первый раз шел здесь три дня назад. Как много изменилось с тех пор…
Добравшись до третьего этажа, я остановился перед нужной мне дверью и прислушался. Внутри громко работал телевизор, кажется, передавали вечерние новости. Я прижался ухом к двери, пытаясь уловить еще какие-нибудь звуки, но больше ничего не расслышал.
Я дернул ручку двери, но она была заперта. Тогда я наклонился и осмотрел замок. Ничего сложного. Порывшись в кармане, я выудил из бумажника кредитку и просунул ее в тонкую щель между дверью и косяком. Замок поддался без сопротивления, и я медленно повернул ручку.
Войдя в прихожую, я аккуратно закрыл за собой дверь, навесив цепочку, чтобы, если Карла решит бежать, выиграть время. В коридоре было темно, но в гостиной горел свет. Я опять остановился и прислушался, а потом, стараясь как можно меньше шуметь, осторожно заглянул в освещенную комнату.
Там никого не было. В углу мигал телевизор, журналист драматично повествовал о каких-то событиях. На столике из тикового дерева стояла недопитая чашка с кофе, а рядом с ней пепельница с двумя окурками. Я подождал немного и затем, по-прежнему не услышав ни звука из других частей квартиры, зашел в гостиную. Наклонившись над столиком, я потрогал пальцем жидкость в чашке. Кофе остыл, но был еще теплый. По всей видимости, его пили около получаса назад.
Я вернулся в прихожую. Приоткрытая дверь справа от меня вела в кухню, там тоже горел свет. Я заглянул внутрь. Никого. Оставалось проверить только ванную, которая была напротив меня в конце коридора, и спальню. Света в ванной не было, хотя дверь была открыта. Подкравшись, я остановился на мгновение, а потом включил свет.
Пусто. Значит, спальня.
Возможно, Карла сегодня рано легла спать. Вряд ли она занималась в спальне любовью, тогда я бы точно что-нибудь да услышал. Карла была не из тех женщин, которые делают это молча.
Подойдя к комнате, я остановился и опять прислушался. Тишина.
Медленно, очень медленно я повернул ручку, и дверь со скрипом открылась. Внутри было очень темно из-за плотно задернутых штор. Я вошел и стал искать выключатель, пытаясь вспомнить, с какой стороны двери он находился. По-прежнему не было слышно никаких звуков. Вообще никаких.
Нащупав выключатель справа, я включил свет. После темноты он оказался очень ярким, и я замигал, чтобы глаза привыкли.
Мне понадобилось две, может быть, три секунды, чтобы разглядеть большое темное пятно на стене за огромной кроватью. Под ним, ничком на заляпанных кровью простынях лежало мертвое тело Карлы Грэхем. Она была одета в белую блузку, которая теперь была наполовину красная, черные брюки и носки. Одна из ламп, стоявших рядом с кроватью, валялась на полу — это был единственный признак борьбы. В руках Карла сжимала скомканное постельное белье.
Воздух в комнате был спертый, но дышать было можно, совсем не так, как в тот день, когда Реймонд убил Барри Финна.
Я сделал шаг вперед и осторожно подошел к телу, не в силах поверить в увиденное. Нельзя ничего здесь трогать, по крайней мере без перчаток, но мне хотелось убедиться, что Карла действительно мертва. Хотя, судя по количеству крови вокруг, невозможно было представить себе обратное.