– Иди домой, – посоветовал Гера.
– Я бы с радостью! – прижав руки к груди, ответила Дина. – Да у нас там сейчас криминалисты работают. Я путалась, путалась под ногами, а потом мне сердитый следователь таким страшным басом говорит: «Шла бы ты отсюда, посторонняя!» Я думала, ты меня не прогонишь и мы снова будем вместе… Как в прошлую ночь.
– Что ты мелешь! – спросил Гера. – Какие криминалисты?
– Ой! – хлопнула в ладони Дина. – Целая бригада! Следователь важный такой, пузатый, в огромных очках, как подводная маска, шеи нет, щеки на плечах, и чах-чах-чах…
Набычившись, Дина показала, как следователь ходил по квартире. Гере не было смешно. Он молча смотрел на омерзительную игру, которую уже несколько дней подряд безостановочно вела с ним Дина. И если начало интриговало, то продолжение заставляло внутренне сжиматься в комок, как при свисте кирпича, летящего с крыши высотного дома.
– Тебе не интересно? – обиженным голосом спросила Дина, остановившись в неестественной позе, выдвинув вперед голову и низко ссутулив плечи. Она пародировала свидетеля из соседней квартиры.
Ее надо было ударить по лицу, затолкать в душ, включить холодную воду и пытать до тех пор, пока она не призналась бы, что лжет. Но Гера истуканом смотрел на нее и не мог ничего сказать.
– Вот так, – шмыгнула носом Дина. – Осталась я бесприданницей. Украли все мамины кольца, все золотые сережки и цепочки. На сумму сто тысяч рублей. Новыми.
Она сорвала лист, поднесла его к носу и сильно втянула воздух. Лист прилип к ноздрям. Дина стала похожа на Буратино.
– Следователь говорит, что шансов мало, – продолжала она, вытирая платком притворные слезы. – Правда, на ручках стола и трюмо вор оставил отпечатки пальцев. Их, конечно, запудрили и на липкую ленту переклеили. И сосед наш, занудный такой, видел, как из квартиры выходил подозрительный молодой человек. Может составить его фоторобот. Но ведь это ничто, так ведь, Гера? Человек – как капля в море, ушел и растворился…
Дина сломала ветку и провела ее кончиком по его лбу.
– Ну, что ты молчишь? Ты – бессердечный чурбан! Я думала, тебе можно поплакаться в жилетку!
– Что еще? – глухо спросил он, едва разлепив губы.
– Да, – с придыхом шепнула Дина, широко раскрыв глаза. – А ты откуда знаешь, что было что-то еще? Видно, да? Даже в темноте видно?
Она приподняла руки, развернула их ладонями вверх и стала всматриваться в запястья.
– Действительно, все синяки видны. Надо было надеть рубашку с длинными рукавами. Теперь все будут тыкать в меня пальцами и пугать мной малолеток: вот, смотрите, изнасилованная идет!
Дина шумно высморкалась, сложила платок и сунула его в карман джинсов.
– Ничего! – мстительно произнесла она. – Этого говнюка все равно найдут! Сегодня утром я была в поликлинике. Меня осмотрели, я сдала анализы. Осталось только написать заявление. А это пара пустяков. Огласки я не боюсь. Кого мне стыдиться? Родителей нет, мужа нет… Тебе меня жалко? Поцелуй меня скорее!
Гера медленно вытянул вперед руку, провел ладонью по ее щеке, опустил пальцы на ее шею и несильно сдавил. Он не знал, что почти в точности повторил жест Макса. «Бодя говорит, что меня заплели в крепкий узелок. Это не совсем точное сравнение. Меня закопали по горло в дерьмо».
– А ты не боишься, что я тебя убью? – неожиданно для самого себя спросил Гера.
– Меня? – удивленно залепетала Дина. – А за что? За что ты хочешь меня убить? Разве я сделала тебе что-нибудь плохое? Даже братишка, когда узнал, что я к тебе еду, не стал возражать. Сказал только, чтобы я взяла с собой теплые вещи, потому как в Подмосковье вечерами прохладно.
Он больше никак не смог выразить своих чувств, кроме как плюнуть под ноги и, оттолкнув Дину, пойти к дому. Это было чистейшей воды позерство. Гера сидел в клетке, а делал вид, что он вольная птица.
– Что ж, – произнесла Дина. – Если здесь не нашла сочувствия и понимания, тогда пойду в другое место.
Он понимал, что ходы Дины намного сильнее, чем его, и все же продолжал упрямиться. Он относился к той категории людей, из которых выходили революционеры, партизаны и прочие народные герои, которых пытали, а они молчали. Ему было легче умереть, чем признать свое поражение.
За его спиной скрипнула калитка. Дина его добивала. Он оглянулся. Она шла по дороге в сторону леса, в ту самую сторону, куда уходила сегодня утром. «Тварь! – подумал он с ненавистью. – Вампир! Сатана!»
– Эй! – вдруг раздался над его головой голос Боди. Голова строителя, как фонарь, висела над крыльцом. – Девушка! Куда же вы? Постойте! Я дам вам сочувствия и понимания!
Слышал он весь разговор или только заключительную фразу Дины – Гера не знал, но вмешался в развитие событий очень своевременно. Дина остановилась, медленно повернула голову, отыскивая источник сочувствия и понимания. Гере стало ясно, что она уже не уйдет, а останется, чтобы добиться своего.
– Сюда! Сюда! – махал рукой из окна Бодя. – Смелее! Что ж вы сразу ко мне не обратились?
Дина медленно пошла к калитке. Понимая, что в ближайшее время поговорить с Бодей с глазу на глаз будет невозможно, Гера быстро зашел на веранду и поднялся наверх.
– Я все слышал! – тотчас шепнул строитель, как только встретился с Герой глазами. – Уйди куда-нибудь!
Дина нос к носу столкнулась с Герой в дверях веранды. Виновато улыбнувшись, девушка поцеловала воздух.
– Что ты хочешь? – спросил Гера, уже беззлобно и с безразличием к ее просьбе.
– То, что обещал, – ответила она.
– Нет у меня ничего, – ответил он.
– Очень жаль. Так жаль, что сердце разрывается.
– Зачем он тебе?
– Хочу восстановить справедливость и вернуть его хозяину.
Он ожидал другого ответа. Лукавила Дина или нет, но совпадение оказалось полным.
– Что ж, – ответил Гера. – Тогда проблема исчерпана. Завтра вечером кейс будет у Лемешева.
Дина никак не отреагировала на фамилию губернатора. Несколько мгновений она внимательно смотрела Гере в глаза. Затем медленно произнесла:
– А вдруг не будет? Вдруг завтра утром ты умрешь?
За спиной Геры скрипнула дверь и звякнули стаканы.
– Хватит балакать! Приглашай гостью в дом! – жизнерадостно сказал Бодя и незаметно ткнул пальцем Гере в спину.
«Надо выкапываться, – подумал он, спрыгивая с крыльца на гравий и направляясь на соседский сеновал. – Надо потихоньку выползать, иначе уйду в трясину с головой да там и останусь».
От сена шел дурманящий запах цветочного чая. Гера лежал на спине, не чувствуя своего тела, словно на поверхности Мертвого моря. Верхушки берез шумели, словно прибой. Слабый ветер касался его лица влажным теплом. Обстановка располагала к глубокому сну, но у него даже не отяжелели веки. Спится хорошо и крепко тому, кому нечего делать.