– Гера, не уходи! Я сейчас скажу, почему она хочет, чтобы ты пошел с ней. Я сейчас все скажу…
Гера не выдержал и, выдернув руку из слабых пальцев Власа, крикнул:
– Молчать всем!! Закрыть рты!! Никому не говорить!!
В коридоре повисла блаженная тишина. Гера взглянул на Власа, потом на Дину, провел ладонью по лицу и сказал:
– Пошли вы все к едрене фене! Разбирайтесь сами в своих грязных делишках!.. Пойдем, Бодя. Мне уже воздуха не хватает.
* * *
Они сели в машину. Бодя занял заднее сиденье и вдобавок закурил. Теперь трудно было заставить его говорить. Гера, опустив голову, увядал рядом с Назаровой.
– Ну? – спросила Римма. – Что голову повесил?
– Кружится, – ответил Гера. – Дома, машины, люди… Все спуталось.
– Скоро девять. Поедем?
– Я думал, что ты работаешь в уголовном розыске, – ответил Гера. – А так… Сюрприз, наверное, не для тебя.
Назарова ничего не ответила. Она вытянула руку и двумя пальцами взялась за уголок паспорта, выглядывающего из нагрудного кармана Геры. Раскрыла его, полистала и вернула на прежнее место.
– Никогда и никому больше не отдавай его, – посоветовала Назарова и взялась за рычаг передач.
– Зачем тебе нужен был кейс Лемешева? – спросил Гера.
Прежде чем развернуться, Назарова скрестила руки, а потом взялась за руль. Центробежная сила откинула Геру на обшитую велюром дверь.
– Я очень любопытная, – ответила она. – И обожаю совать нос в чужие дела.
– И в самом деле можешь заплатить за него девяносто тысяч долларов?
Назарова сделала еще один крутой вираж. На этот раз Геру кинуло на ее левое плечо. Он ткнулся ей в ухо носом и почувствовал горький запах духов.
– Не столько за кейс, – поправила Назарова, – а сколько за…
– За договора, – не удержался от подсказки Гера.
Назарова не изменилась в лице, лишь заметно побелели кончики ее пальцев. Гера не сводил глаз со стрелки спидометра. Она бежала вверх по цифрам, как божья коровка по травинке. Все три полосы перед светофором на километр были забиты машинами, но Назарова, не притормаживая, вырулила на встречную полосу.
– Ну как? – спросила она, когда «Фольксваген» снарядом проскочил перекресток.
– Что – как?
– Ты хочешь иметь девяносто тысяч долларов?
– А кто ж откажется от таких денег? – жизнерадостно отозвался с заднего сиденья Бодя, напоминая о своих правах на долю.
– А ты скажи, зачем тебе эти договора?
– Мы опять торгуемся?
– Я не уверен, что проживу долго.
– Правильно. Никогда нельзя быть уверенным в том, что жизнь каждого из нас гарантирована.
Машина свернула в переулок, проехала мимо стройки, мимо магазина оргтехники и остановилась напротив «Капиталбанка». Было без пяти минут девять. Банк еще не открылся.
Назарова затянула ручник, заглушила мотор и повернулась лицом к Гере.
– Милый ты мой, – сказала она с улыбкой и, послюнявив кончик пальца, вытерла пятнышко грязи с его лба. – Золотой ты мой. Бриллиантовый.
– Что-то ты, Гера, сегодня пользуешься особой популярностью, – попытался пошутить Бодя. Ему было жутко. Он спросил разрешения и начал курить свои зловонные сигареты. Назарова, не оборачиваясь, через плечо подала ему «Картье».
– Пора воспитывать в себе хороший вкус, – сказала она. – Курить дорогие сигареты. Пить дорогие напитки. Одеваться в бутиках. Любить очаровательных женщин.
– Да кто ж против! – опять оживился Бодя.
– Твой друг, по-моему, против.
Гера таращился через тонированное стекло на двери банка. Назарова теребила его короткий чуб.
– Ну? – ласково спросила она. – Кого мы должны здесь увидеть? Какой сюрприз ты мне подготовил?
Гера судорожно сглотнул и покосился на запор дверного замка «Фольксвагена». Он управлялся централизованно с панели на двери Назаровой.
– Двое воришек, – произнес он, снова уставившись на двери банка, – сейчас зайдут внутрь и откроют сейф Лемешева…
Назарова сжала его чуб с такой силой, что у Геры на глазах выступили слезы.
– Что в сейфе? – отрывисто спросила она.
– Пусто! – Бодя кинулся на защиту волосяного покрова головы друга.
Гера оттолкнул руку Назаровой и провел по волосам ладонью.
– Еще раз, – произнес он, не в силах подавить в себе вспышку злости, – еще раз ты так сделаешь, и будешь искать договора Лемешева до глубокой старости. Тем более что тебе до нее осталось не так много.
Он думал, что Назарова даст ему пощечину, но женщина вдруг заразительно рассмеялась, широко раскрыв рот, полный ослепительно белых зубов.
– Какой забавный! – нараспев сказала она. – А тебе, оказывается, нравятся женщины, которым недалеко до старости. Как это называется? Геронтофилия?
– Не пойму, о чем вы толкуете? – примирительным тоном сказал Бодя, стараясь замять конфликт. Он побаивался Назаровой и хотел воспитать в себе хороший вкус.
– Вот они! – прошептал Гера, ткнув пальцем в лобовое стекло.
Бритоголовые даже не попытались изменить свою внешность. Cверкая лысинами и сунув руки в карманы черных курток, они быстро спускались по улице вдоль ряда припаркованных машин. Секьюрити посторонился, пропуская их к дверям банка, и провожал взглядом до тех пор, пока бритоголовые не исчезли внутри.
Назарова откинулась на спинку сиденья и, глядя в потолок, спросила:
– Ты взял кейс из машины Лемешева?
– Нет, – ответил Гера. – Это сделал Воркун. Кейс случайно оказался у меня.
– Я так и думала, – ответила Назарова.
– Что думала? Что это сделал Воркун или что кейс оказался у меня случайно?
– Помолчи.
Какой-то неумеха парковал у дверей банка массивный джип «Чероки». Он подавал машину задом, стараясь вместить ее между белым «Лексусом» и «десяткой» цвета «лагуна». Водитель слишком поздно выворачивал руль, и джип по дуге подкатывал к бамперу «Лексуса». Затем машина снова скатывалась на несколько метров вниз и опять начинала пятиться и выруливать на парковку. Джип был грязным, забрызганным жидкой глиной так, что невозможно было прочитать номера.
– Зачем ты им отдал ключ? – спросила Назарова.
– Они требовали с меня десять тысяч рублей, – ответил Гера. – Тогда я предложил им кейс, и они согласились.
– Не боишься, что они намылят тебе шею?
– Нет, не боюсь. Перед тем как отдать им кейс, я позвонил Лемешеву, представился одним из лысых и потребовал выкуп за кейс… Когда Лемешев во всем разберется и отпустит их, мы с Бодей будем очень далеко.