– Откуда? – эхом повторила Лика. Ее распахнутые вопрошающие глаза, полные испуга и веры в Кирилла одновременно, – они врезались в его память. Он мог в этот момент ввернуть что-нибудь ехидное насчет Ликиных умственных способностей и насчет ее обещания во всем опережать Кирилла... Он мог, но ради этих чистых глаз он не стал этого делать. Он выпустил наружу вертевшийся на языке ответ.

– Это Тевосян, – сказал Кирилл. – Это только он знал всех людей, кого он осчастливил татуировками.

– Он мертв, – напомнила Лика. – Он мертв еще с зимы. То ли с января, то ли с февраля...

– Значит, – рассудил Кирилл, – это кто-то из близких к нему людей. Тот, кому Тевосян мог все рассказать. Или тот, кто присутствовал при нанесении татуировок. Например – жена, любовница, ученик... Вот здесь и нужно искать.

– Молочков считал себя другом Тевосяна, – сказала Лика. – Но Молочкова больше нет. Не уверена, что у Тиграна была жена... А любовниц у него было слишком много.

Она сказала только это: "любовниц у него было слишком много", ничего не добавила, не покраснела, не вздохнула многозначительно... Это было бы лишним. Кирилл и без того понял, что одной из любовниц Тиграна была Лика.

Странное ощущение – ненавидеть покойника. Кирилл его испытал.

Глава 4

До дома Кирилл в этот день так и не добрался – милый разговор по душам с Ликой настолько выбил его из колеи, что, выбравшись наконец из ее квартиры, он направился не к себе, а на работу. Ничем, кроме как кратковременным помешательством, это назвать было нельзя. Кирилл на деревянных ногах вышел из подъезда, увидел на бордюре перед домом все того же мрачного бомжа, деловито рывшегося в своих огромных полиэтиленовых пакетах, сплюнул и потащился на расправу к Бородину.

Кирилл знал, что выглядит не слишком хорошо. Но Бородин почему-то выглядел еще хуже – в первую очередь из-за темных мешков под глазами и цвета самих глаз. Цвет был красный, будто подполковник по странному капризу вставил себе контактные линзы.

– Ты что, офонарел? – поприветствовал Бородин Кирилла, но не зло, а скорее равнодушно-обреченно. – Тебя в прокуратуре с утра ждали, а ты их продинамил. Не надо их лишний раз злить, они и так злые...

– Леонид Сергеевич, – Кирилл попытался посмотреть подполковнику в глаза, но не сумел – Бородин упорно уходил в сторону. – Вы меня сейчас выслушаете?

– По поводу?

– По поводу убийства в Пушкинском сквере.

– Ты опять скажешь, что это маньяк-убийца, – без энтузиазма произнес Бородин. – Я не хочу про это слушать. К тому же ты отстранен от этого дела. И от всех других тоже. Чего тебе неймется? Гулял бы с девчонками да на рыбалку ездил, пока время свободное есть...

– Рановато для рыбалки, разве нет? – для поддержания разговора сказал Кирилл.

– Для рыбалки никогда не рано, – нравоучительно сказал Бородин, тряся указательным пальцем. – Главное – взять все необходимое. Ящик. А лучше – два.

Кирилл понял, что подполковник слегка принял на грудь. Ключи в дверце сейфа подтвердили эту догадку.

– Я хочу кое-что сказать. – Кирилл не был уверен в том, что это надо делать, но раз уж зашел...

– А я не хочу тебя слушать, – ответил Бородин и покосился в сторону сейфа.

– Диана Шверник, журналистка, писавшая о литературе и искусстве в несколько городских газет, была убита в кабине лифта. Не в своем доме. Ее туда, очевидно, заманили. Ей отсекли руку и добили выстрелом в голову.

– Я бы сначала выстрелил в голову, – буркнул Бородин. – Чтобы не орала.

– Точно, – кивнул Кирилл. – Башка с утра не варит.

– А у меня, думаешь, варит? – пожаловался Бородин и снова посмотрел на сейф. – Ну и что там с этой Дианой?

– Убийство схоже с убийством Елены Ждановой в Пушкинском сквере. Шверник убили на территории тринадцатого отделения...

– Ну и что? У них есть какие-то наработки? Мы можем сложить свои данные с ихними?

– Практически... – Кирилл задумался. – Практически у них нет наработок.

– То есть складывать нечего, – подытожил Бородин. – Это ты мне хотел сказать?

Только сейчас до Кирилла дошло, что к двум убийствам он не может добавить третье – возможно, Молочкова до сих пор не обнаружили, и уж наверняка информация о его убийстве еще не попала в ориентировки. Кирилл не мог поставить в своем рассказе в своей версии третью опору, а с двумя она неизбежно рассыпалась на куски.

– Павел Сергеевич, просто послушайте меня. Я ничего от вас не требую...

– Еще бы! – не сдержался Бородин.

– Эти убийства схожи еще кое в чем. У Дианы Шверник и у Елены Ждановой на теле были татуировки, выполненные художником Тиграном Тевосяном. После убийств были отсечены именно те части тел, где располагались татуировки. Тевосян – известный художник... И не исключено, что целью убийств было завладеть...

– Кусками кожи с наколками? – Бородин как-то странно посмотрел на Кирилла. – Ты что, после "Алмаза" не слезаешь с порошка?

– Я вообще не упо...

– Ты хотел высказаться? Ты высказался. Я тебя послушал. А потом я забыл все, что ты мне сказал. Потому что я пьян. И потому что все это бредятина. Я и слыхом не слыхивал про такого художника – Тевосяна! А ты говоришь – из-за него людей режут! Бред, бред и еще раз бред. Съездил бы ты лучше на рыбалку, Кирилл, развеялся...

– Я сказал вам то, что хотел сказать. – Кирилл поднялся со стула. – Я ничего от вас не требую, никаких действий... Просто запомните, может, пригодится. И еще – раз я отстранен от всех дел, то вы не несете ответственности за все, что я буду делать в свободное время.

– Что это ты еще будешь делать? – насторожился Бородин.

– Чем меньше вы будете знать, тем меньше с вас можно спросить, – сказал Кирилл, уже стоя в дверях. – А лучше и вправду забыть все, что я наговорил про татуировки.

Кирилл вышел из кабинета. Бородин облегченно вздохнул и потянулся к сейфу...

Около семи вечера Бородин засобирался домой, но перед этим обошел отделение хозяйской, хоть и не очень твердой, походкой. У пульта дежурного он задержался, чтобы громко и требовательно спросить:

– Ну как в городе? Все под контролем?

– На нашей территории тихо, – сказал дежурный. – Так, пьяная поножовщина, наркоман вены перерезал...

– Себе или еще кому?

– Себе. Четыре кражи, две раскрыты по горячим следам... А соседям не повезло – директора ювелирного магазина зарезали.

– Да что ты говоришь... – равнодушно проговорил Бородин, медленно отчаливая от дежурки к своему кабинету.

– Собаку его сторожевую застрелили, а самого не просто зарезали, а еще и кусок кожи содрали... – дежурный автоматически вещал это, держа перед руками распечатку, а потом добавил уже от себя: – Кажется, у нас недавно что-то похожее было...