Их стало меньше. Шансы не такие уж плохие, но действовать нужно быстро.
Я потянулся к двадцати тысячам и засунул их в карман, стал словно ходячим банком.
Капитан покачал головой:
— Может, сначала мы подождем возвращения лейтенанта, сеньор?
— Зачем? — Я ухмыльнулся и по его глазам понял, что он думает. — Вам нужно забрать деньги с мертвого тела?
Может, они были просто тупые, если решили, что у них это получится. Может, считали, что все шансы на их стороне. Но они были так уверены, что сумеют и приготовить пирог, и съесть его, что даже не рассчитывали встретить сопротивление. Они потянулись к пистолетам и только тут сообразили, что ситуация оборачивается против них. Им не следовало держать кобуру застегнутой.
Первым выстрелом я попал капитану между глаз, затем повернулся и, пока Фусилла возился со своей амуницией, сделал два стремительных шага вправо и всадил ему пулю прямо в грудь — его отбросило на разукрашенный буфет, и поток стеклянной посуды обрушился ему на голову. Эхо от выстрелов все еще грохотало в комнате, словно звон литавров, резкий запах пороха щекотал ноздри. Мне оставалось надеяться, что толщина стен была достаточной, чтобы приглушить звуки, но, даже если это было не так, я уже приготовился выстрелами прокладывать себе дорогу.
Но эти древние испанцы выстроили Роуз-Касл на славу. Прошла целая минута, а моей единственной компанией по-прежнему были капитан и Фусилла с остекленевшими глазами. До тех пор, пока не появился лейтенант.
Сначала он не заметил двоих на полу. Затем уловил запах, но прежде, чем успел увидеть, что случилось, я направил ему в переносицу мой сорок пятый. Лейтенант не захотел повторять их ошибку, и в его глазах, когда они снова посмотрели на меня, была тоскливая мольба.
— Можешь выбросить эту дрянь, — сказал я. — Это всего лишь сахар.
Коробки выпали из его рук.
— Повернись и ступай туда.
Лейтенант сделал, как ему было приказано, выпучив от страха глаза и отвесив челюсть. Я прижал дуло к его шее, и он, решив, что его застрелят на месте, начал спазматически дергаться. Все, что он мог выговорить, было:
— Пожалуйста, сеньор...
— Заткнись, — бросил я, вытащил его револьвер из кобуры, вынул обойму и засунул оружие назад в кобуру. Он не понимал, что я делаю, пока я не спросил: — У кого ключи от камеры Виктора Сейбла?
Лейтенант судорожно вздохнул и ответил:
— У меня их нет, сеньор. Единственные ключи у Карлоса Ортеги. — Я надавил посильнее дулом револьвера, и он почти заверещал: — Это правда, сеньор. Здесь нет ключей. Он может перемещаться лишь по приказу сеньора Ортеги. Его дверь открывается только, когда его ведут на допрос.
Он был слишком испуган, чтобы врать, поэтому мне пришлось ему поверить.
— Я не буду повторять дважды. Все, что тебе нужно сделать, — это одну маленькую ошибку, и я тут же просверлю в тебе такую большую дырку, что через нее, не задев за края, можно будет протащить кошку. Это понятно?
— Да, сеньор. — Он бурно закивал. — Я... понимаю.
— Очень хорошо, — сказал я. — Ты отведешь меня к камере Сейбла и, если возникнут какие-нибудь вопросы, скажешь, что это по приказу капитана. Я пойду немного впереди тебя, а мой револьвер выстрелит прежде, чем ты успеешь моргнуть глазом, так что, если позволишь себе хоть одно подозрительное движение, получишь пулю.
Лейтенант попробовал сглотнуть, но у него во рту было сухо, и он просто кивнул, потом повернул голову, и я увидел ужас в его глазах. Он размышлял, что я буду делать, когда закончу то, за чем пришел. Но я не мог допустить, чтобы он шел мимо других охранников, трясясь от страха.
— Еще кое-что, и советую хорошенько это обдумать. Я тебя не знаю, поэтому убью или нет — зависит только от тебя. Если честно, я не думаю, что ты заботишься о ком-нибудь, кто находится здесь, поэтому советую играть честно. Если я выйду отсюда живым и невредимым, ты останешься здесь всего лишь с шишкой на голове, и все будут считать тебя героем. Все остальные не будут знать, убил я этих двоих до или после того, как похитил Виктора Сейбла. Так что твоя версия будет следующей. Капитан приказал тебе показать мне заключенного, а я, держа тебя под прицелом, убил капитана и Фусиллу на обратном пути. Ты пытался остановить меня, и я сшиб тебя с ног. Черт побери, может даже, тебя сделают начальником. Все ясно?
Именно последняя мысль была особенно убедительной для него. Он уже представил себе, как сидит в кресле за большим столом. И на этот раз кивнул задумчиво и неторопливо. Те, кто несли ответственность, были мертвы. А он должен был стать героем.
Если действие повторяется неоднократно, его проще принять. Охрана, установленная на каждом ключевом посту, прежде уже видела меня в сопровождении Фусил-лы, и, если в самом начале у них и возникли какие-то вопросы в силу необычности этого действия, теперь на меня реагировали вполне благодушно. Кто они были такие, чтобы критиковать свое начальство, особенно авторитетного офицера? Только один из них, самый старший, чье худое, израненное лицо указывало на переделки, в каких он побывал, подверг происходящее сомнению, но облек его в циничное выражение, смысл которого заключался в том, что до него дошли слухи о деятельности высших эшелонов и, хотя он лично относится к этому с негодованием, вынужден повиноваться. Он смотрел на лейтенанта открыто и враждебно и пропустил нас через стальные ворота только после тщательного изучения пропуска, подписанного рукой капитана.
Мне совсем не потребовалось подбадривать лейтенанта. Он уже предвидел крупные перемены и вошел в роль великолепно, следуя за мной по левую руку на расстоянии шага, так чтобы я мог полностью видеть его и намеренно поддерживал любезный разговор, что со стороны выглядело как беседа старых друзей. Позади него, в офисе, лежало два трупа, и с этим уже ничего нельзя было поделать, кроме как извлечь из всего случившегося выгоду. Моя миссия никак не затрагивала его лично, я не был заинтересован в его смерти, поэтому наилучший выход для себя он видел в том, чтобы играть в мою игру в ожидании награды, так что лейтенант был почти озабочен тем, как бы мне услужить.
Охранник на последнем посту был единственным, кто выказал хоть какое-то любопытство. Все, что нарушало монотонность ночи в недрах Роуз-Касл, за его спиной, вызывало у него лишь интерес. Он смотрел, как мы проходим мимо, повернувшись на своем сиденье, чтобы лучше видеть, что мы делаем, и не пропустить ни одного нашего слова.
Лающая команда лейтенанта заставила его подскочить на ноги, а резкий приказ принести стакан воды унес прочь из поля нашего зрения. Я мог спокойно достать отмычки из кармана и приступить к работе над замками двери в камеру Виктора Сейбла.
Обе мои руки были заняты, и, если он захотел бы напасть на меня, сейчас было самое время. И лейтенант знал это, но он продолжал улыбаться, отойдя на несколько футов, пока я гремел отмычками.