Парадную дверь отворил расфуфыренный лакей, из тех, кто обязательно сосчитает до пятидесяти, и только после откроет. Впрочем, он все же привычно наклонил голову и позволил мне войти.
— Я — Майк Хаммер, — сказал я, вручая ему карточку. — Мне бы повидать вашего босса. И сию минуту, — добавил я.
Лакей едва взглянул на кусочек картона.
— Сильно сожалею, сэр, но мистер Йорк в настоящее время нездоров.
Сунув в рот сигарету, я раскурил ее и сказал:
— Передайте ему, что это насчет его мальца. Он моментально выздоровеет.
Полагаю, с таким же успехом я мог бы, не сходя с места, потребовать выкуп — так он на меня глянул. Всякое случалось в жизни, не раз меня принимали не за того, но похитителем детей посчитали впервые. Лакей поперхнулся словами, судорожно сглотнул, потом повел рукой куда-то в направлении гостиной. Я пошел за ним.
Случалось вам когда-нибудь вспугнуть стаю уличных кошек, изготовившихся к полуночной драке? Видеть, как они разом повернутся, вздыбя шерсть, и уставятся щелками враждебных глаз на пришельца, готовые растерзать того, кто помешал их потасовке? В напряженных настороженных взглядах светится одно общее: ненависть и страх.
Так встретили и меня, только не кошки, а люди. Выражение было таким же. Одни сидели, другие прохаживались по комнате и теперь остановились, застыв, как для прыжка. Немая сцена ненависти. Я задержал на них глаза только на миг, достаточный для того, чтобы сосчитать их — ровно дюжина — и определить всю компанию, как сборище упырей, чьи души давно разъела сухая гниль.
Рудольф Йорк безвольно размяк в кресле, без всякого выражения глядя в пустой камин. На газетных фото он всегда выглядел крупным мужчиной, но в этот вечер он казался маленьким и усталым. Он что-то бормотал про себя, но я не мог разобрать слов. Лакей подал ему мою карточку. Он взял, не потрудившись посмотреть на нее.
— Мистер Хаммер, сэр, — никакого отклика. — Это... это по поводу мистера Растона, сэр.
Рудольф Йорк ожил. Резко повернув голову, он глянул на меня вдруг вспыхнувшими огнем глазами. Очень медленно он встал. Его руки дрожали.
— Сын у вас?
С дивана одновременно вскочили два парня, которых можно было бы назвать красивыми, если бы не их бледность завсегдатаев ночных клубов и вялая кожа. Один сжал кулаки, другой со стуком поставил свой стакан виски на кофейный столик. Они вместе двинулись на меня. Я только глянул на них через плечо, чтобы они увидели выражение моего лица, и этого оказалось достаточно. Оба затормозили вне досягаемости моего удара.
Я снова повернулся к Рудольфу Йорку.
— Нет.
— Тогда что вам угодно?
— Посмотрите на мою карточку.
Он очень медленно прочел вслух:
— “Майк Хаммер, частный сыщик”, — потом смял карточку в кулаке.
Его лицо исказила страшная судорога. Сквозь сжатые губы миллионер выдохнул неслышные, невыразительные слова, боясь произнести их вслух. Один взгляд на дворецкого, после которого тот испарился, и Йорк вновь обернулся ко мне.
— Как вы узнали? — агрессивно спросил он.
Этот тип мне определенно не нравился. Каким бы там блестящим ученым, богачом и важной персоной он ни был, все равно он мне не нравился. Я выдохнул в его сторону облако дыма.
— Без труда, — ответил я, — без всякого труда. Мне позвонили.
Он несколько раз ударил кулаком по раскрытой ладони.
— Я не хочу, чтобы вмешивалась полиция, слышите! Это мое личное дело.
— Легче, док! Я не из полиции. Хотя, если вы попробуете дать мне от ворот поворот, я звякну в какую-нибудь газету, и тогда уж у вас действительно не останется ни черта личного.
— Кого вы представляете? — спросил он холодно.
— Вашего шофера, Билли Паркса.
— И что же?
— А то, что я хотел бы знать, почему вы указали на него, когда узнали, что ваш мальчик пропал. Я хотел бы знать, почему вы позволили им измордовать его даже без предъявления формальных обвинений, и почему вы устроили из всего этого такой секрет. И лучше вам мне ответить, да погромче, черт вас дери!
— Прошу вас, мистер Хаммер!
Чья-то рука развернула меня, с силой толкнув сзади в плечо, другая рука взлетела сбоку и огрела меня по лицу. Щенок из молодых героев выкрикнул:
— Как вы смеете так говорить с дядей!
Едва он кончил, как получил наотмашь по зубам тыльной стороной моей ладони. Тут в мой пиджак вцепился второй. Он получил короткий тычок в ребра, сложивший его пополам, потом я выпрямил его оплеухой. Я отпихнул его от себя, придерживая за галстук. Дыша любителю ночных приключений в лицо, я накручивал галстук на руку до тех пор, пока у плейбоя не начала наливаться синевой шея, и тогда принялся хлестать по щекам его пропитанную виски физиономию. Бил, пока не заболела рука. Стоило остановиться, и тот повалился на пол, плача и пытаясь прикрыть лицо руками.
Пришлось проникновенно обратиться ко всему сборищу:
— В случае, если у кого еще есть похожие идеи, пусть лучше запасется чем-нибудь посерьезнее стакана с виски.
Для Йорка урок не прошел зря. Огонь в его глазах потух. Он снова выглядел стариком и сидел, ухватившись за подлокотники кресла. Ему приходилось несладко, но я видел Билли и теперь не испытывал жалости.
Кинув окурок в камин, я уселся в кресло напротив. Папашу не пришлось тянуть за язык.
— Растона не оказалось утром в постели, — начал он. — Она была смята, но его там не было. Мы обыскали дом и сад, но не нашли никаких следов. Должно быть, я поддался панике. Мне прежде всего пришло в голову, что ведь у меня работает бывший уголовник. Я позвонил в местную полицию и заявил о случившемся. Они увезли Паркса. Я уже жалею об этом.
— Представляю себе, — сухо заметил я. — Сколько вы заплатили за молчание?
Он дернулся.
— Нисколько. Правда, я пообещал им вознаграждение, если они сумеют найти Растона.
— Да, блестяще! Здорово! Только этого им и надо. Господи, да у вас мозгов, как у мухи! — от такого обращения щенков у дяди широко раскрылись глаза. — Эти ваши местные прощелыги — никакие не копы. Конечно, они будут держать язык за зубами, как и всякий на их месте. Думаете, им охота делиться с кем-нибудь такими деньгами, каких можно от вас ожидать? — мне хотелось дать ему по зубам. — Глупо было натравливать их на Билли. Пусть он сидел. С тремя судимостями он никак не стал бы рисковать головой на таком деле. Его первого заподозрили бы, как оно и вышло. Черт, да я скорее пригляделся бы к Дилвику, чем к Билли. Он больше подходит для этого.
Йорк обливался потом. Он обхватил лицо руками и с тихим стоном раскачивался из стороны в сторону. Наконец он остановился и поднял на меня глаза.