– А ты как считаешь?

– Неважно.

Глеб открыл глаза и снова осмотрелся.

– Это ты меня сюда привезла? – спросил он.

– Да.

– А кто ты?

– Мара, – представилась она. – Подруга Шалвы Гурамова.

– Ясно.

Он поднял руку и осторожно ощупал голову.

– Она тебя бросила? – спросила Мара.

– Что?

– Твоя девушка – она тебя бросила?

Глеб опустил руку.

– Да.

– Из-за чего?

– Из-за того, что я плохо себя вел.

Мара фыркнула:

– Тоже мне причина! Мужики всегда плохо себя ведут. Ты ей изменял?

– Нет.

– Пьянствовал?

– Не особо.

– Торчал в казино?

– Почти. – Глеб задержал дыхание, чтобы подавить приступ тошноты, а потом коротко пояснил: – Карты.

– Ясно. – Мара вздохнула. – У меня тоже был один такой. Я его любила безумно, а он меня проиграл своему другу. Я потом даже хотела его убить. Но передумала.

– Почему? – спросил Глеб.

Мара махнула рукой и небрежно ответила:

– Поняла, что не хочу садиться из-за этого козла в тюрьму. Слишком много чести! К тому же его друг оказался хорошим мужчинкой. Он меня любил, покупал мне разные подарки. Но он был скучный, и я от него ушла.

– К Гурамову? – уточнил Глеб.

Она усмехнулась:

– Нет. Гурамов случился намного позже.

– Ясно. – Он шумно перевел дух. – Спасибо, что спасла меня, Мара.

– Не за что, красавчик. Я сделала это не для тебя.

– Знаю. Ты хотела насолить Гурамову. И думаю, у тебя это получилось.

– Хорошо, если так! – лучезарно улыбнулась красавица. – Значит, к воскресенью я получу новую шубку! За что Шалвик на тебя взъелся?

– Я побил его сына.

– Ты? Бадрика? – Она окинула взглядом худощавую фигуру Глеба. – А не врешь?

– Нет, – ответил он.

Она улыбнулась, затем наклонилась к Корсаку и поцеловала его в губы.

– Это тебе за Бадрика! Маленький говнюк давно напрашивался, но никто не решался с ним связываться! Ты хоть понимаешь, что Шалва тебя теперь убьет?

– Пусть попробует.

Глеб поднялся с дивана.

– Мара, мне пора идти, – пробормотал он, скривившись от боли. – Еще раз спасибо.

Глеб сделал шаг к двери, но покачнулся и рухнул на пол. Мара посмотрела на него задумчиво, вздохнула и потянулась за телефоном.

– Алло, «Скорая»? – сказала она в трубку, набрав номер. – У меня тут мужчинка. Кажется, ему плохо… Что? Платная? – Она мстительно улыбнулась. – Отлично. Выделите этому человеку лучшую палату! А счет пришлите депутату Шалве Гурамову. Записывайте адрес!

Мара продиктовала адрес, затем отключила связь.

– Шалвик придет в ярость, – не без удовольствия проговорила она.

4

Полицейский фотограф еще несколько раз щелкнул вспышкой фотоаппарата, запечатлевая положение трупа и заставив Машу сощуриться от яркого света.

Обнаженный труп мужчины лежал на постели среди смятых простыней. Руки его были привязаны к железным прутьям спинки кровати, левая – ремнем, правая – галстуком. Запястья стерты и ободраны в кровь. Лицо и шея распухли и посинели. На подбородке и щеках виднелись следы ожогов и капли белого свечного парафина. Рот трупа был зашит черными нитками.

На столике рядом с кроватью стояли бокал и бутылка шампанского «Кристалл», почти пустая.

– Его фамилия Ройзман, – сказал Стас Данилов. – Артур Осипович Ройзман.

Маша кивнула. Остекленевшие глаза трупа были пусты, как у всех мертвецов, но Маша ясно представляла себе, как выглядели эти глаза в течение нескольких минут, когда Ройзман боролся за жизнь, задыхаясь, страдая от боли, которую причиняла ему горящая свеча, стараясь освободить руки.

Фотограф по-прежнему щелкал камерой.

– Кто обнаружил труп? – спросила Маша.

– Уборщица, – ответил Стас. – Она пришла убрать номер. Постучала, не услышала ответа, открыла дверь, вошла и… увидела это. – Данилов, стоявший у комода, покосился на труп и добавил: – В ближайшее время она вряд ли куда-нибудь пойдет. Бедняжку полчаса отпаивали валерьянкой.

Судмедэксперт Лаврененков, осматривавший тело, выпрямился и, болезненно скривившись, размял рукою поясницу.

– На первый взгляд смерть наступила от асфиксии в результате анафилактического шока. – Лаврененков усмехнулся и добавил: – Вряд ли этот парень задохнулся от счастья. Хотя эрекция у него была.

Стас невольно взглянул на половой орган мертвеца, похожий на скрученный, подвядший капустный лист.

– Не самая плохая смерть, если подумать, – сказал Лаврененков. – Элвис Пресли, например, умер, сидя на унитазе. А писатель Шервуд Андерсон проглотил зубочистку и скончался от развившегося панкреатита. Так что этому парню еще повезло.

– Семен Иванович, вам кто-нибудь говорил, что у вас больное чувство юмора? – поинтересовался Стас.

– А то. Я ведь судмедэксперт. Я имею дело с жестокостью, патологией и смертью. Поэтому и юмор у меня соответствующий.

– Боже! – воскликнула вдруг Маша. – Посмотрите на его лицо! И на его шею!

Капитан Данилов, эксперт Лаврененков и полицейский фотограф Сарычев уставились на мертвеца. Горло трупа дергалось, обожженные щеки слегка вибрировали.

– Он жив! – воскликнул Толя Волохов и сделал шаг к кровати.

– Ерунда! – рявкнул Лаврененков и оттолкнул гиганта тощей рукой.

Затем быстро вынул из чемоданчика острый скальпель, склонился над трупом и одним быстрым движением перерезал стежки ниток. Губы трупа разошлись, и между ними протиснулся черный кончик языка.

Толя Волохов открыл от изумления рот.

– Что за… – начал было он, но договорить не успел.

Маша вскрикнула, фотограф осел на диван и опустил фотоаппарат, Стас попятился назад, а судмедэксперт Лаврененков выронил скальпель, когда изо рта трупа выполз большой черный паук. И тут же между губ протиснулся еще один. А за ним третий.

Один из пауков упал на пол к ногам Стаса Данилова. Тот выругался и машинально раздавил насекомое каблуком.

– Стас! – осадила его Маша.

Данилов поднял на нее взгляд, нахмурился. Лаврененков отошел от изумления первым. Он извлек откуда-то щипцы и принялся ловить пауков. Это оказалось несложно – двигались насекомые медленно, словно пьяные.