— А я его прячу в сумку, если приходится поздно возвращаться. Между прочим, моя подруга приехала из Сирии. Она вышла замуж за сирийца. Всю жизнь мечтала выйти за иностранца, но лучше сирийца не нашлось. Англичане и французы как-то проносились мимо. Так вот она говорит, что у них в Сирии такой перстенек стоит чуть дороже килограмма мяса. Представляешь? Наверное, поэтому они там в большинстве вегетарианцы.
— Тогда тост за Россию, — предложил Турецкий.
Они чокнулись и пригубили вино. Чтобы развлечь подружку, Турецкий ловко вызвал ее на воспоминания о детстве и о матери. Нина разговорилась.
Голые гладиаторши, выполнив свои трюки, ушли со сцены. Зазвучала тихая музыка. Нина и Александр Борисович переглянулись.
— Может быть, потанцуем? — спросил он.
— С удовольствием, — отозвалась она. — Только не быстро.
Они дождались, когда оркестр заиграл танго, и вышли в круг вместе с другими парами.
Нина прижалась к нему всем телом с такой истосковавшейся откровенностью, что Александр Борисович порадовался полумраку, царившему в зале. Когда они вернулись к столику, Нина сказала веселым голосом:
— Если ты еще когда-нибудь пригласишь меня в ресторан, я все равно попрошу в какой-то другой.
— Чем тебе тут плохо? — недоуменно поднял брови Турецкий.
— Не люблю, и все! — просто сказала Нина. — Раньше я тут бывала. Но месяц назад стала свидетелем жуткой сцены. Какой-то мерзкий тип со своими подручными потащил молоденькую девчонку к выходу. Такое впечатление, что ее собирались насиловать. Кавалера избили до бесчувствия. И думаешь, кто-нибудь вступился? Я по мобильнику вызвала милицию. Та примчалась и, как всегда, никого не нашла.
У Турецкого от напряжения заломило шейные позвонки. Он медленно повернул голову и спросил невинным тоном:
— Ты сама это все видела?
— Я же говорю! Мы зашли с подружкой. Была середина дня.
— А этого главаря-заводилу не помнишь?
— Я его отлично видела. Седые волосы ежиком. Нос с горбинкой. Они сперва сидели совсем недалеко. Вон за тем столиком.
Турецкий знаком подозвал официанта:
— Рассчитайте. Быстро!
Официант услужливо склонился, полистал записную книжку и назвал сумму. Турецкий расплатился.
— Мы уходим? Так быстро? — разочарованно произнесла Нина.
— Но есть же другие рестораны, моя любовь! — улыбнулся Турецкий.
Вальяжной походкой, взяв под руку свою очаровательную даму, он вышел из ресторана. Церемонно открыл дверцу машины и помог Нине устроиться. Не торопясь, обошел свою «Волгу», уселся за руль. Улыбнувшись, тронул машину с места. И только промчавшись пару километров и не заметив за собой слежки, вновь сделался жесток и прост.
— Слушай меня внимательно, Ниночка! — произнес он. — Сейчас мы поедем на Петровку, тридцать восемь. Тебе дадут тысячу фотографий, и ты, не торопясь, попробуй найти того типа, который затеял в ресторане историю с девчонкой. Весь уголовный розыск ищет его уже много дней. Но у нас не было ни единой зацепки. Обслуга и музыканты со страху молчат. Хотя, конечно, знают, о ком идет речь. Но до сих пор никого не раскололи. Если ты нам поможешь, весь уголовный розыск и вся прокуратура станут перед тобой на колени. И я буду первым.
Нина мельком взглянула на водителя.
— Мне достаточно тебя, — шутливо-озабоченно произнесла она.
Они приехали на Петровку, 38, прошли в оперативный отдел. Александр Борисович объяснил задачу дежурному офицеру. Тот принес кипу фотоальбомов. Турецкий, сняв пиджак и засучив рукава, принялся вместе с Ниной рассматривать карточки разных типов, в большинстве своем знакомых, известных своим богатым уголовным прошлым.
Они работали вместе примерно час. Потом о приезде Турецкого стало известно, и его попросил подняться в кабинет вернувшийся из Министерства внутренних дел Грязнов. Александр Борисович поручил опекать свою даму дежурному офицеру, а сам поднялся к Вячеславу Ивановичу.
— Ну что, Слава?
По ответному быстрому взгляду Грязнова понял, что оправдались надежды на благоприятный исход.
— Получил взбучку. Если не сказать грубее. Но пока оставлен в должности. До особого распоряжения. С Игнатовым разбираются. Но формулировка о неполном служебном соответствии над ним висит. А чего вернулся ты?
— Во-первых, за тебя волновался.
— А еще? Главное?
— Боюсь сказать. Но кажется, нашел свидетельницу в деле Марины Викуловой.
— Ну ты по женской части всегда был мастак.
— Не сглазь!
— Ладно.
— Я думаю, история с Мариной и убийство Викулова — одна цепочка.
— Мы думаем много. А нужны доказательства.
— Слушаюсь, товарищ генерал. Будем работать.
— Копай! Копай!
Грязнов заказал кофе. Они выпили по чашке, выкурили с десяток сигарет. Вячеслав Иванович подробнее поведал о разговоре с министром внутренних дел.
После этого Турецкий отправился в оперотдел, где была сосредоточена информация о профессиональных преступниках города Москвы.
На столе было разбросано множество фотографий. Дежурный офицер покинул Нину. Она сидела расстроенная.
— Нет ничего, — с убитым видом призналась она.
— Ты внимательно смотрела? — мягко спросил Турецкий.
— Конечно. Я же помню про твое обещание, — слабо улыбнулась она.
Он погладил ее по волосам.
— Мое обещание остается в силе, — признался он. — Несмотря ни на что.
И все же скрыть разочарование ему не удалось. Слишком разыгралось воображение, полагаясь на случайную удачу. Разгадка представлялась слишком близкой. Требовалось заново возводить карточный домик.
Плохое настроение он сорвал на дежурном офицере. Тот появился с новой кипой альбомов с фотографиями. Одного взгляда было достаточно, чтобы узреть — это были снимки давно погибших уголовников.
— Что вы несете, лейтенант? — рявкнул Турецкий. — Это же все из прошлого.
— Простите! Это было рядом. Виноват, — пролепетал молоденький лейтенант, выронив пачку из рук. Несколько карточек веером разлетелось по столу. — Разрешите все убрать? — спросил лейтенант.
Нина стремительно поднялась:
— Постойте! Вот!..
Она держала в руках карточку с мятыми уголками. На ней был изображен горбоносый, с хищным выражением лица человек, еще крепкий, хотя уже сильно изможденный тюремным режимом.
— Вот!
Турецкий мягким, но быстрым движением взял фотографию.
— Нина Сергеевна, тут написано в справке, приколотой к фотографии: этот человек умер три года назад, — ровным бесстрастным голосом произнес он. — И диагноз указан: рак желудка.