Бабаев оказался невысоким, плотным, с заметной выправкой, примерно пятидесятилетним человеком, в брюках с голубым кантом и в голубой же форменной рубашке с пустым рукавом левой руки, заткнутым за ремень на поясе. Правый был закатан до локтя. Лицо круглое, чуточку плосковатое, может быть, от небольшой доли какой-нибудь бурятской примеси, а острые глаза смотрели с явным недоверием. Короче говоря, ничего «героического» во внешности Бабаева не было — так, провинциальный чиновник средней руки.
Поздоровались, представились, показав документы. Симагин представляться не имел нужды, они с Виктором были знакомы — просто пожали друг другу руки.
— Так с чем пожаловали? — осторожно спросил Бабаев и покосился на Симагина — все ж знакомый! Значит, свой человек. И догадался: — А-а, понимаю, понимаю. — Легкая улыбка тронула губы, и глаза сузились. — Наверное, наша малая техника интересует? Тут многие приезжают — покататься, самим попробовать. Только у нас с этим делом строго, вон и Борис Егорович подтвердит… Но если с инструктором покататься, то почему же? Вполне можно устроить… Или у вас иные планы… хм, господа? Извините, не знаю, как по нынешним временам величать прикажете…
— Нет, о том, чтоб самим или даже с инструктором, и речь не идет. Вон, Вячеслав Иванович, не то что малую, он и большую авиацию с трудом переносит, — сказал с улыбкой Турецкий, чтобы разрядить немного атмосферу, и посмотрел на Грязнова. — И летает, скрепя сердце, лишь тогда, когда иной возможности оперативно добраться до места назначения не существует. Я — другое дело, я привычный…
— Тогда что? — спросил Бабаев и снова метнул взгляд на Симагина, но Борис сидел с нейтральным видом и «не заметил» призыва о помощи.
— У вас тут военные машины имеются? — напрямик спросил Грязнов.
— Простите, в каком смысле? — Бабаев, кажется, стал о чем-то догадываться, и ему нельзя было давать передышки, чтоб не успел придумать себе оправдание.
— В самом прямом, — сухо продолжил Вячеслав Иванович, — «МиГи», «СУшки», вертолеты и прочее? Есть или нет? Летают они или стоят на земле, как музейные экспонаты?
— Ах вот в чем дело… — Бабаев сознательно тянул теперь время. — С одной стороны, понимаете ли… Как бы поточнее выразиться? Ну, как бы есть парочка давно и за полной негодностью списанных «МиГ-15»… Учебных спарок… Изучать можно, но летать очень опасно, я бы никому не посоветовал, тем более, без опытного инструктора. Но сейчас у нас такого просто нет. Был, но уволился в прошлом месяце, ты должен помнить, Боря, Сизоненков, он в «Надеждине» теперь. И зарплата побольше, и нервных затрат поменьше. Это ж ведь важно при нервной-то работе…
Бабаева явно потянуло в сторону. Либо он сам решил увильнуть от заданной темы. Но Грязнов вернул его на место.
— Нам, Виктор Тимофеевич, инструктор без надобности. Летать на ваших развалюхах мы не собираемся. И другим не советовали бы. Вопрос в другом: они еще способны подняться в небо, вообще? Или категорически нет?
— Да как вам сказать? — Бабаев задумался, похоже, надолго.
— Говорите прямо и откровенно, помня, что мы имеем все возможности проверить вас, — спокойно, но веско сказал Турецкий. — Но гораздо лучше будет, если вы сами нам расскажете. И тем очень поможете в расследовании уголовного преступления.
— Если позволите, еще вопрос, можно? — Бабаев насупился, глядя исподлобья.
— Сколько угодно, — снова беспечно улыбнулся Турецкий, — но это вас не избавит, уважаемый Герой Советского Союза, от необходимости честного ответа на наш главный вопрос.
— А какой главный? — попытался увильнуть Бабаев.
— Он еще не задан.
— Понял, — почти по-военному ответил Бабаев. — Значит, предварительный вопрос: летают или нет? Отвечаю ответственно: один летает. С чисто учебными целями. Маршруты полетов, как правило, согласовываются с «надеждинскими» службами, у нас нынче в небе стало тесновато. Главные эшелоны проходят как раз через Белоярскую зону, а бортов основательно прибавилось, в том числе и иностранных… Предвижу следующий вопрос: не летал ли «МиГ» в последнее время? Отвечаю: летал. Причем по несогласованному маршруту, и я официального разрешения на вылет не давал. Могу и фамилию пилота назвать, но на этом ставлю точку. Уж извините, господа.
— Отлично, — взял в руки инициативу Турецкий. Он говорил без грязновского напора, а как бы даже с ленцой. — Фамилия-то его как, говорите?
— Самохвалов Валентин Иванович, списан из ВВС в позапрошлом году по причине… хм, нездоровья.
— Сильно болел? А сколько ему лет?
— Насчет болел — не то чтобы очень, тут не физический недуг. Но в нормальной жизни он и ведет себя тоже вполне нормально. А лет ему — тридцать. Недавно исполнилось. Он знающий парень и очень бывает полезен при изучении нашими курсантами материальной части.
— Но если человек, как я понял, не совсем адекватен, вы понимаете, о чем я? То как же вы разрешаете ему поднимать машину? Разве это законно?
— Ну, короче, все правильно, я так и знал… Александр Борисович. Конечно, если по закону, то я не должен был давать свое «добро». Но если, представьте себе, появляется здесь генерал, вот как ваш коллега, — он кивнул на Грязнова, — а с ним парочка молодцов, которые тебя в упор не видят, и твое спасение только в том, что этот рукав пустой, что прикажете делать?
— Я понимаю вас, но вопрос совсем не по адресу. Генерала помните? Он вам представлялся?
— Ну а как же! Митрофанов его фамилия, заявил, что представляет патриотические силы России, которые выступают против всяких коррупционеров и других мерзавцев, распродающих направо и налево нашу несчастную, униженную страну. И приехал он не просто так, из случайного интереса, а материальную помощь нашей учебно-летной организации оказать. Как я его должен был встретить? Правильно, с распростертыми объятьями, потому как никто нам денег не дает, за счет богатых клиентов кормимся….
— Очень хорошо, — поощрил Турецкий, — а вот с этого места, как говорится, давайте поподробней. И под протокол. Борис Егорович, не откажите в любезности. Слава, передай бланки. Итак, приехал генерал с двумя молодцами… Как они выглядели?
Все, о чем рассказал Виктор Тимофеевич, представляло живейший интерес для следствия.
Скорее всего, выдумав некую мифическую патриотическую организацию и как бы действуя от ее имени, Митрофанов сперва наобещал денег, а потом в буквальном смысле потребовал от Бабаева, чтобы тот в срочном порядке предоставил в его распоряжение летчика, владевшего самолетом, который мог летать.
Была еще середина дня, но, как заявил генерал, лететь надо было в тот же день довольно поздно, а такие полеты запрещались инструкцией. И с диспетчерской службой не было договоренности. Правда, генерал сказал, что эту проблему он возьмет на себя.
А с ночным полетом мог вообще справиться только опытный пилот. Таким был сам Виктор Тимофеевич. Ну, мог летать и Самохвалов, все-таки за спиной училище и несколько лет в летной части под Омском. То есть у Валентина тоже опыт имелся.